Окаянные девяностые - [4]

— Отдохнула?

— Вздремнула. Снился вечер на Изумрудном, — ответила Виктория и прижалась щекой к его руке.

— А мне Екатеринбург. Эх, как все хорошо начиналось и как все х… — не мог сдержать досады Раздольнов и выругался.

— К сожалению, Коля, прошлого не вернуть, — посетовала Виктория.

— Будем жить будущим. Я им еще покажу, кто такой Раздольнов.

— Да, конечно, Коля! Ты такой умный, ты такой сильный. У тебя все получится.

— Получится и еще как! Все, хватит сидеть в этой норе! Пора действовать. Соедини меня с Астояном.

— Сейчас, сейчас, Коля, — Виктория поднялась с дивана и поспешила в кабинет.

— А, Вика, еще свяжись с Корризи и, пожалуйста, срочно, — бросил ей вслед Раздольнов.

Виктория скрылась в кабинете. Прошла минута, другая, и из-за двери донесся ее удивленный возглас:

— Коля, а телефон не работает?

— Ну что за день! Не одно, так другое! Когда же эти… — выругавшись, Раздольнов поднялся из кресла и прошел в кабинет.

— Набираю номер, а вызов не проходит! Ничего не понимаю, утром же работал? — недоумевала Виктория.

Раздольнов приложил трубку к уху, ничего не услышал и раздраженно бросил:

— Бардак! Собаки дохнут! Телефоны не работают! Позови кого-нибудь из этих дятлов!

— Хорошо, хорошо, Коля, только не злись, — пыталась успокоить его Виктория.

— Я же тебе русским языком сказал, зови этих дятлов! — рявкнул Раздольнов.

Виктория, как ошпаренная выскочила из кабинета. Раздольнов остался один и не находил себе места, все валилось из рук. В дверях появился Сова, и он сорвал на нем свое зло.

— Бездельники! Дармоеды! Мышей совсем не ловите!

— Ты чо, Николай Павлович, с цепи сорвался? — опешил Сова.

— Я тебе покажу цепь! Почему телефон молчит?

— А я откуда знаю? С утра вроде работал.

— Почему сейчас отрубился?

— Николай Павлович, ну чо ты заводишься? Вызовем мастера, он разберется.

— Мастера! Слесаря! Лучше сразу гинеколога, чтобы такие мудаки как ты на свет не рождались! Астояна мне, и живо!

Сова поиграл желваками на скулах и не сдвинулся с места.

— Ты что, глухой?! Двадцать раз повторять надо?! — вскипел Раздольнов.

— Хватит и одного. У меня со слухом все нормально, — огрызнулся Сова и буркнул: — Этот идиот Рэмбо уронил сотовый в бассейн.

— Ну мудаки! Ну мудаки! И что, других телефонов нет?

— Есть, но на том записан номер Астояна.

— То же мне, охрана! Скоро себе на хрен наступать будете! Чего стоишь, давай мне Астояна! — рявкнул Раздольнов.

— А где его искать, под землей? Ну чо за день? — чертыхаясь, Сова выскочил из кабинета.

На шум возвратилась Виктория и, пытаясь разрядить обстановку, предложила Раздольнову кофе. Он отмахнулся и потребовал:

— Налей коньяка! С такими дятлами, как Сова, без стакана не обойтись!

— Может не надо, Коля? В последнее время ты слишком много пьешь.

— Тебя забыл спросить, налей!

Виктория фыркнула, но подчинилась, достала из бара бутылку «Наполеона», налила коньяк в рюмку и оставила Раздольнова одного. Он выпил до дна, отвалился на спинку кресла и включил телевизор.

Шел американский триллер. Главный герой — молодой светловолосый полицейский-мачо зубодробильными ударами прокладывал путь к сердцу, изнывающей от богатства и сексуальной неудовлетворенности, жгучей красавицы, и между делом наводил порядок среди распоясавшихся мафиозных кланов. Раздольнов остекленевшим взглядом смотрел на экран и время от времени прикладывался к бутылке.

Пробило тринадцать часов. В коридоре послышались шаги, дверь в кабинет открылась, и на пороге возникли Сова, Стрельцов и Рэмбо. На их мрачных физиономиях отражалась неподдельная тревога. Раздольнов встрепенулся и раздражено бросил:

— Ну что там еще стряслось?

— Николай Павлович, хреново наше дело, — доложил Сова.

— Удивил, хуже, чем есть, не бывает.

— Бывает, нас пасут на двух тачках. Одна торчит за углом, вторая накручивает круги.

— В доме напротив, на чердаке, засел снайпер, — сообщил Стрельцов.

Раздольнов мгновенно протрезвел, после секундной растерянности взял себя в руки и заговорил отрывистыми фразами.

— Не паниковать! Не первый раз, прорвемся!

— А никто и не паникует. Но свободных ходов у нас почти не осталось, — признал Сова.

— Вот только не надо накручивать! Может тебе померещилось? — не хотелось верить в худшее Раздольнову.

— Нет, Николай Павлович, все в натуре!

— А если это полиция?

— Какая на хрен полиция! Морды-то наши, русские.

— Сволочи, добрались и сюда! Вот же… — выругался Раздольнов и, яростно сверкнув глазами, спросил: — Ну так что будем делать?

— Надо рвать когти, пока не поздно! — решительно заявил Сова.

— Погоди, погоди, не гони лошадей! — осадил его Раздольнов и обратился к Рэмбо и Стрельцову. — А вы, что скажете?

Рэмбо облизнул внезапно пересохшие губы и заявил:

— Палыч, Сова дело предлагает. Но лучше уходить по темноте, тогда больше шансов прорваться.

— Ага, так они и будут ждать! Сова прав, сматываться надо сейчас, пока не поздно! — возразил Стрельцов.

— И прорываться не к автобану, там наверняка засада, а через виллы, — торопил Сова.

— Вы чо, охренели? — взвился Рэмбо. — Я чо, Шумахер? Выскочить из ворот на скорости и подрезать на девяносто, это же капец. Я не собираюсь…

— Заткнись! — рявкнул на него Сова. — Шумахер ты или хер, если жить захочешь, то и на метле полетишь.