Окассен и Николет - [6]

И граф Гарен, его отец, освободил его из тюрьмы, созвал со всей страны рыцарей и девушек и устроил пышный праздник, думая так развеселить Окассена, своего сына.

В самый разгар празднества Окассен, печальный и унылый, стоял, прислонившись к колонне. Кругом все радовались, но Окассену не было весело, так как здесь не видел он ничего того, что он любил. Один рыцарь, увидев его там, подошел и окликнул его.

— Окассен, — сказал он, — я был болен тем же самым недугом, что и вы. Я вам дам хороший совет, если вы хотите мне довериться.

— Господин мой, — сказал Окассен, — спасибо вам, хороший совет мне дорог.

— Садитесь на коня и поезжайте прокатиться по этому лесу, вы увидите там цветы и травы и услышите, как поют птички. Быть может, случайно вы там услышите такое словечко, от которого вам станет легче.

— Господин мой, — ответил Окассен, — спасибо, я так и сделаю.

Он уходит из залы, спускается по ступеням вниз, идет в конюшню, где стояла его лошадь.

Потом он велел оседлать и взнуздать коня, вложил ноги в стремена и поехал прочь от замка. И ехал он до тех пор, пока не достиг леса. И дальше подъехал он к ручейку, нашел пастухов как раз в девятом часу дня. Они разостлали плащ на траве, ели хлеб и очень веселились.

21

Здесь поется:

На опушке у реки

Собралися пастушки:

Эсмере и Мартине,

Фрюэлин и Жоане,

Рабекон и Обрие.

И сказал из них один:

"Окассен, наш господин,

Храбрый рыцарь молодой,

Видит Бог, хорош собой.

Здесь красавица была,

Много денег нам дала;

Золотистая, в кудрях,

Свет сиял в ее глазах.

Можем мы купить теперь

Пряник сладкий и свирель,

Острый ножик, флейту, рог, —

Будь с ней сам Бог!"

22

Говорят, рассказывают и повествуют.

Песня пастухов напомнила Окассену о Николет, нежной подруге, которую он так любил, и он подумал, не проходила ли она мимо? Он пришпорил коня и подъехал к пастухам.

— Бог на помощь, милые дети!

— Здравствуйте, — ответил ему тот, который был поразговорчивее других.

— Милые дети, спойте-ка еще раз ту песенку, которую вы только что пели.

— Нет, петь мы больше не будем, — ответил тот, который был поразговорчивее других. — Будь проклят тот, кто споет ее вам, сударь.

— Милые дети, разве вы меня не знаете?

— Как не знать! Вы — Окассен, наш молодой господин, только мы не ваши, а графские.

— Милые дети, сделайте то, о чем я прошу.

— Ну, вот еще, черт возьми! Стану я петь для вас, если мне не хочется! Разве найдется в этой стране хоть один такой важный человек, кроме графа Гарена, который, найдя моих быков, коров и овец на своих лугах и в своей пшенице, осмелился бы их выгнать, даже если бы ему грозили выколоть глаза? Так зачем же я буду петь для вас, если мне этого не хочется?

— Ради Бога, милые дети, согласитесь на мою просьбу. Возьмите себе десять су, которые я нашел у себя в кошельке.

— Сударь, деньги-то мы возьмем, но петь для вас я все-таки не стану, так как я ведь поклялся в этом. Впрочем, если вы уж так хотите, я могу рассказать вам обо всем.

— Клянусь Богом, — сказал Окассен, — лучше уж это, чем ничего.

— Сударь, мы были здесь сегодня утром между первым и третьим часом и ели здесь у ручья хлеб, вот как сейчас. И пришла сюда девушка, такая красивая, что мы ее приняли за фею, — так от ее красоты засиял весь лес. Она дала нам столько денег, что мы обещали ей, если вы придете сюда, сказать вам, чтобы вы здесь в лесу поохотились. Здесь живет зверь, и если вы его захватите, то не отдадите ни одного кусочка его ни за пять сотен марок золотом, ни за какие деньги; ибо он обладает лекарством, которое, если вы сможете поймать зверя, сразу излечит вас от недуга. В течение трех дней должны вы захватить этого зверя, а если вам это не удастся, то вы его больше никогда не увидите. Ну, так охотьтесь, если вам хочется, а если нет, так не надо. А я свое дело сделал.

— Милые дети, — сказал Окассен, — вы мне достаточно сказали, теперь пусть Бог поможет

23

Здесь поется:

Окacceну речь ясна:

Передать она должна

О подруге милой весть.

На коня спешит он сесть

И въезжает в лес густой.

Верный конь летит стрелой,

Быстро юношу он мчит.

Вот как рыцарь говорит:

"Мне олень и кабаны

Для охоты не нужны.

Ясноокой Николет

Здесь в лесу ищу я след.

Стройный стан и светлый взор

Смех и нежный разговор

Сердце мне навек пленил.

Если так Господь судил,

Вас еще увижу я,

Любовь моя!"

24

Говорят, рассказывают и повествуют:

Идет Окассен по лесу, с дороги на дорогу, и конь несет его быстрым ходом. Не думайте, что его щадили шипы и колючки. Ничуть не бывало! Они рвали его одежды, так что скоро не осталось на нем ни одного цельного куска, и в крови были его руки, грудь и ноги. Кровь шла из тридцати или сорока мест, так что можно было видеть на траве следы крови, которая капала из его ран. Но он так глубоко задумался о Николет, своей нежной подруге, что не чувствовал ни боли, ни страданий, и все ехал дальше в лес, но никаких вестей о ней не было.

И когда он увидел, что приближается вечер, он стал плакать о том, что не смог он найти ее.

Проезжая по старой, заросшей травою дороге, он взглянул перед собою и увидел вдруг человека, вот такого, как я вам сейчас опишу.

Он был высок ростом, дикий с виду и чудовищно безобразный. Голова у него была огромная, чернее угля, расстояние между глаз — с добрую ладонь, щеки толстые, огромный плоский нос с широченными ноздрями, губы толстые, краснее сырого мяса, зубы длинные, желтые и безобразные. На ногах у него были гамаши, и обут он был в сандалии из воловьей кожи, обмотанные лыком и завязанные веревкой до самых колен. Он был закутан в плащ на подкладке и опирался на большую дубину.