Охотники за наследством - [25]

Запахло жареным. Я не сняла часы и теперь поднесла руку с пульсирующей стрелкой к носу. Два часа дня. На передвижном столике рядом с кроватью остывал завтрак. Со второго раза мне удалось схватить лежащую рядом с чашкой записку: «Я на пляже. А.»

Ненавижу «завтрак в постель» – как можно так есть, неумытой. Отвернувшись от столика, я пошла в ванную. На удивление, глазунья под здоровым металлическим колпаком оказалась горячей даже через полчаса. Еще минуту я стучала ножом по крышке, силясь определить, что это за материал – если не серебро и не мельхиор, то почему такое тяжелое. Так и не разобравшись, отложила колпак в сторону. Типичный английский завтрак: яичница, тосты, четыре вида джема, сок, чай. Хорошо еще, что Алиса не дала им подсунуть мне кашу. Видимо, в том, что к завтраку добавили сырную тарелку, тоже была ее заслуга. Но и тут были проколы: почему, спрашивается, джемов четыре вида, а кусочков масла всего два?

Совместив завтрак с ланчем и, судя по ощущениям в желудке, даже с обедом, я переоделась в купальник и только тогда обнаружила пропажу шкатулки. Сделанный Алисой дубликат преспокойно дрых в сейфе. Желудку стало хуже, пол под ногами слегка зашевелился. Захлопнув дверь в бунгало и на ходу откинув юношу, спросившего, чем мне можно помочь, я бросилась к пляжу. Алиса лежала под белоснежным зонтом на синем лежаке и потягивала коктейль.

– Где шкатулка?

– О! Лукреция! – приветствовала она меня. – В диване.

– Шкатулка где? – еще раз повторила я.

– В диване, – шепотом буркнула она.

– Как в диване?

– В гобеленовом диване рядом с телевизором, вечером убрала, пока вы ванну принимали.

– Как убрала? Ты что, разрезала диван?

Алиса довольно кивнула.

– А куда еще прикажешь прятать? Эти негодяи небось переворачивают весь номер, когда убираются.

– Хорошо, разрезала диван. А зашила ты его чем?

– Степлером.

– Степлером… – С минуту я молчала, прикидывая, что еще можно сказать. – А если они узнают? Представляешь, какой будет скандал?

– Я тебя умоляю. Откуда они узнают-то? Ложись.

Как только шкатулка «нашлась», мир вокруг перестал шататься. Я растянулась на соседнем лежаке под таким же белым зонтом.

– С утра забежала на ресепшен, – продолжила Алиса, затянувшись сигаретой. – Наша бабушка в отеле не зарегистрирована. Спросила сэра Литтона. Он есть, но его бунгало не дали, наверное, приняли за охотницу или журналистку. Попросила соединить – номер не отвечает. К нам пока никто не звонил. Оставила администратору свой итальянский мобильный, на всякий пожарный, если бабка снова заблудится.

– Угу, купалась уже? – опасливо спросила я.

– Нет, сейчас пойду. – Она затушила сигарету и побежала к отдающей зеленоватым цветом кромке.

С минуту я молча наблюдала за происходящим. Алиса выскочила из воды и, захлебываясь итальянскими ругательствами, начала отряхиваться.

– Даже в Подмосковье в озерах не купаюсь! – крикнула она под конец, обращаясь ко мне и морю одновременно. – Почему там так мутно? Как в болоте!

– Ты видишь волны?

– Нет, не вижу я никаких волн. Это болото.

– Ты дальше смотри. Видишь там, в километре от нас, волны?

– Ну.

– Там риф. Остров почти круглый, – я поставила между нами чашку и очертила вокруг нее воображаемую линию, – окружен рифом, как стеной. Течения нет, получается болото.

– А сразу не могла сказать?

– Что я тебе должна сказать: там огурцы?

– Какие огурцы?

– То есть ты огурцов не видела?

– Каких огурцов?

– А вот они видели. – Я указала на пытающуюся выбраться на берег пару. Те брезгливо смотрели под ноги сквозь воду, а девушка иногда повизгивала, на что-то наступая.

– Огурцы – это растение или животное?

– Это говняшка, длинная, коричневая и склизкая. Когда на нее наступаешь, она хлюпает и сдувается. Самая их подлость в том, что они зарываются в песок, и сверху ты их не видишь. Так что тебе еще повезло.

Алиса оглянулась на бунгало.

– Номер стоит пять штук за ночь, а они огурцы убрать не могут?

– Они их убирают. Только новые выползают – на солнышке же тепло лежать, тут шельф, и волн нет. А что ты хочешь? Вон на соседнем Мадагаскаре, по-моему, никто не был по два раза. Все приезжают, отплевываясь: плохой сервис, плохие отели, плохое море, плохие огурцы… Туроператоры уже предупреждать устали, что ничего там нет, народ все равно рвется, как оголтелый. После мультика все думают, что на Мадагаскаре под каждым кустом сидят жирафы с лемурами и танцуют «I like to move it, move it». Здесь хотя бы сервис отменный.

Как ни странно, отменный сервис мешал отдыхать. Под ближайшей пальмой, а она находилась метрах в пятнадцати от нас, стоял бой в белом костюме и внимательно оглядывал те четыре лежака, за которые нес ответственность. При малейшем неловком движении головы отдыхающего он подбегал, завидев сигарету, приносил зажигалку. Даже подвинуть лежак нельзя было без его участия. Рядом с боем под деревом стоял вооруженный офицер. На туристов он не обращал внимания, зато с таким напряжением вглядывался в далекий риф, что казалось, будто мы с минуты на минуту ожидаем неведомую опасность со стороны моря.

Такая же парочка расположилась под соседним деревом и под следующим, и так, покуда хватало глаз. Где-то их количество возрастало – там, вероятно, было больше лежаков и туристов, а соответственно больше опасности. Настоящих спасателей, с которыми надо договариваться при желании утонуть без помех, не наблюдалось.