Охотники за лавинами - [56]

Мы с Диком остановились на краю этого лавиноопасного участка. Он представлял собой открытый склон с наклоном 35°, имеющий форму треугольника с вершиной внизу и окаймленный лесом. Такой склон должен быть хорошенько заякорен в нижней части. Дик сказал, что в нижней половине склона имеется поперечный скальный выступ. В то время как скалы стимулируют развитие конструктивного метаморфизма, этот выступ, сейчас невидимый под снегом, возможно, действует, как дамба. Должно же быть какое-то логическое объяснение необычному поведению этой лавины!

Дик показал место, где обычно находится линия отрыва лавины. Мы вышли на нее и начали прыгать на лыжах, пытаясь вызвать отрыв. Доска была такой плотной, что стальные канты лыж едва оставляли след. Постепенно мы спускались вниз, притопывая лыжами, пока не оказались над выступом. Я сказал Дику: «Держу пари, что этот выступ дает лавине липовый якорь».

Очень громко и решительно лавина ответила: «Кррр-амп!» Склон осел на несколько сантиметров и растрескался, из трещин брызнули маленькие фонтанчики снежной пыли.

Грохот обвала вызывает у охотника за лавинами моментальную реакцию. Мы с Диком попытались ухватиться за деревья. Дик сделал это одним прыжком, а из-под меня лавина выбила лыжи. На мгновенье мне удалось прилипнуть к скале, но снег разжал мои пальцы и понес меня, кувыркая, вниз по склону. Я получил резкий удар в голову. Помню, что я потерял самообладание и бил по лавине кулаками. Затем она обернула меня вокруг дерева и запрыгала вниз, а я остался постыдно висеть.

В облаке снежной пыли пронесся Дик, глядя на меня круглыми глазами, и, не сумев остановиться, исчез в лесу. Он не ожидал встретить меня так высоко по склону и не смог издали заметить между деревьями. Вскоре он вернулся пешком, потому что после прохода лавины поверхность была твердой, как асфальт. Он сказал: «Сани будут сброшены с подъемника, а спасатели подберут их и через несколько минут притащат сюда».

К этому времени я отцепился от дерева и задержался там, где склон начал выполаживаться. Я чувствовал себя основательно избитым, но серьезных травм не было. Я сказал: «К чему эта суета? Помоги мне подняться, а дальше я выберусь сам».

Выражение лица Дика было несколько смутным, но он помог мне встать на ноги. Сделав шаг, я упал ничком. Я еще не понял, насколько был изранен. Явных переломов ног не было, руки работали нормально, но кровь сочилась из раны, которая образовалась, когда скальный выступ обдирал меня. Я сказал Дику: «Так брось мне конец веревки и вытащи меня».

Я не пытался быть заботливым по отношению к спасателям и освободить их от задачи втащить сани вверх по крутому склону. Меня беспокоил десятиградусный мороз. Вот почему, подумал я, мои ноги не работают. Холод — не только прекрасное анестезирующее средство, но и прекрасный коагулянт. Я еще не знал, что лавина протащила меня по острому выступу скалы. Примерно на границе верхней и средней трети бедра моя правая нога была сильно рассечена.

Через несколько недель, когда я возвращался в Солт-Лейк-Сити, доктор Билл Моретц весело сказал мне: «Нет другого места на человеческом теле, где вы могли бы получить такую большую и глубокую рану и после этого еще иметь возможность говорить о ней».

В конце концов Стилмен вывел формулу для определения момента наступления неустойчивости твердой снежной доски на глубинной изморози. В этом исследовании он пользовался помощью Уитни Борленда, инженера-мелиоратора и лыжника, посвящавшего свои свободные дни работе с пенетрометром. Путем проб и ошибок Дик также понял, что можно сдержать глубинную изморозь, уплотняя ее ногами и смешивая с обычным снегом. Посредством этой трудоемкой методики он подарил лыжникам перевала Берту одну из их любимейших трасс Троф, подобно тому как взрывные работы подарили лыжникам Алты трассу Большой Растлер.

Ля-Шапелль и Стилмен совместно исследовали возможность извести глубинную изморозь химическим путем. Среди всех веществ, которые они испытывали, одним из наиболее эффективных оказался этиленгликоль, обычный антифриз. К сожалению, эта методика, так же как и уплотнение ногами, имела с практической точки зрения лишь ограниченное применение. Лечение даже одной большой лавины антифризом стоило слишком дорого.

Во время подготовки к Олимпийским играм в Скво-Вэлли мы с Диком попытались применить менее эксцентричный метод. В 1958/59 г. глубинная изморозь лежала под мощным слоем льда. Поскольку у нас было много рабочей силы и неограниченное количество взрывчатых веществ, мы попросту до отказа шпиговали снежный покров взрывчаткой как на его поверхности, так и в глубине. Действие взрыва под поверхностью опровергает тот принцип, что эффект взрывной волны более силен, чем физическое разрушение снежной толщи собственно взрывом. Этот принцип был установлен экспериментами Ля-Шапелля. Он показал, что эффект взрыва 1 кг исключительно мощной взрывчатки — тетритола — проявляется в окружающем снежном покрове на расстоянии менее 1 м. Это же исследование навело нас на мысль использовать глубинные взрывы как меру противодействия глубинной изморози. Идея заключалась в постепенном уплотнении снега в зоне взрыва, которое продолжалось по крайней мере в течение 24 ч после взрыва.