Охотники за каучуком - [125]

— Об этом вы мне уже писали, — раздраженно обрывает его генерал-губернатор. — И когда проводимые сейчас мероприятия будут завершены, я проверю обоснованность ваших обвинений.

— Это необходимо сделать немедленно. Нельзя спать спокойно, когда убивают невинных людей! Нельзя допускать, чтобы в душу людей плевали и бросали грязью! И тот, кто не препятствует этому, берет на душу такой же тяжкий грех!

В скромном, фанатически преданном своей вере Кларке вновь вспыхивает гневное возбуждение. Он говорит громко и страстно, в лице у него ни кровинки.

— Как вы собираетесь воспрепятствовать всему этому? — невозмутимо спрашивает генерал-губернатор.

— Я протестую! — дрожа от сдерживаемого волнения, выкрикивает Кларк. — Это бесчеловечно! Я протестую!

Генерал-губернатор обменивается взглядом с Лотэром. Тот сразу же вмешивается в разговор.

— Господин Кларк! Мне кажется, вы волнуетесь совершенно напрасно! Ответственность за все это — если я правильно понял, вас ведь именно это интересовало? — ну так вот, ответственность за все это несет его величество король Бельгии Леопольд. А он уж сумеет ответить перед кем угодно за свои действия. Или вы сомневаетесь в этом?

Кларк едва сдерживает клокочущий в нем гнев.

— Вряд ли ваш король стремится к тому, чтобы люди растоптали и веру и любовь! Его правительство состоит из христиан! Он сам христианин! Отходя ко сну, он читает молитву господу богу, а в это время его именем убивают невинных людей!

Вдруг он умолкает.

— Ваше преподобие! — восклицает Лотэр.

А генерал-губернатор вскакивает со своего места.

— Сударь! Я ценю вашу заботу о неграх! Я действительно очень высоко ценю ее! Но я не могу допустить, чтобы в моем присутствии оскорбляли короля Бельгии и его офицеров! Я вынужден просить вас немедленно удалиться! Вы совершенно напрасно утруждали себя этим визитом!

Кларк встает. Ни на кого не взглянув, он молча выходит из комнаты.

— Черт знает что! Это уж слишком! — вспыхивает генерал-губернатор.

Наконец он успокаивается.

— Так вот, господин капитан. Никаких новостей. По вашему вопросу, к сожалению, все еще не получено никаких указаний. Создается впечатление, что там, в Брюсселе, почему-то не спешат с вашим делом. Так что придется еще немного подождать!

Через шесть дней после сенсационного появления в Боме капитана Тилькенса, когда уже успели провести все нужные переговоры, срочно известить представителей компании «Анверсуаз» и телеграфировать в Брюссель, к пристани Бомы подошел пакетбот «Льеж», на борту которого прибыл представитель министерства по делам Конго с поручением препроводить Лотэра в Брюссель.

Ошеломленный услышанным от генерал-губернатора известием, он решает повременить с возвращением в столицу, пока оттуда не придет ответ на телеграммы генерал-губернатора.

Тилькенс, рука которого все еще на перевязи, остановился в «Бельгийском отеле». Он занимает номер рядом с комнатой Лотэра.

Однажды вечером генерал-губернатор присылает за Лотэром нарочного с приказом срочно явиться к нему.

— Дорогой капитан, — говорит он в заключение их весьма обстоятельной секретной беседы. — Я сделал все, что было в моих силах. В Брюсселе вам придется нелегко. Представители Англии и депутат германского рейхстага уже прибыли туда. Вручая вам предписание министерства, переданное мне его представителем, позволю себе добавить кое-что и от себя. Возьмите вот это!

И он протягивает Лотэру два запечатанных конверта.

— Второе письмо адресовано господину де Тьеж. В нем я ходатайствую за вас. Господин де Тьеж мой друг и президент наблюдательного совета вашего акционерного общества. Навестите его немедленно по приезде! Я уверен, — добавляет он с улыбкой, — что господин де Тьеж окажется вам полезным.

— Вашему превосходительству известно, что мне грозит…

— Мне это известно даже лучше, чем вам. А теперь — идите, капитан. Желаю вам спокойной ночи.

В гостинице Лотэр заходит к другу. С тех пор как тот прибыл в Бому, его не покидает угрюмое, чуть ли не мрачное настроение. Лотэр просто не узнает своего старого приятеля. Тилькенс не ищет, но и не избегает его общества. Он держится как-то странно, в нем появилось что-то неуловимое, какой-то холодок. На вопросы Лотэра о боях за форт и бегстве он почти ничего не ответил. И даже не заметил, как все это озадачило Лотэра, а может быть, ему это было безразлично. Его явно мучает какая-то мысль, которой он не хочет ни с кем поделиться.

— У меня появилась надежда! — говорит Лотэр, входя в комнату друга.

Тилькенс сидит у окна в плетеном кресле, лениво попыхивая сигаретой. Он даже не оборачивается.

— Поль, мы с тобой, вероятно, окажемся попутчиками.

Тилькенс молчит. Лотэр говорит уже несколько раздраженным тоном:

— Это более чем вероятно!

— Что именно?

— Что тебе тоже придется прокатиться в Брюссель. Я только что от генерал-губернатора. Мы с ним по душам побеседовали.

И со злостью добавляет:

— По-видимому, рана все еще беспокоит тебя?

— С чего ты взял?

— Потому что в противном случае ты мог бы быть и повежливее.

Следя глазами за полетом светлячка, который, словно зеленая искорка, носится в темноте за окном, Тилькенс спокойно роняет: