Охотники Красной Луны - [38]

Когда все отправились спать, Райэнна, подперев голову рукой, негромко сказала:

— Дэйн, Даллит так расстроилась… Неужели она ревнует?

Маршу вовсе не хотелось обсуждать чувства Даллит, говорить и даже думать о том, что она могла испытывать.

— Я не знаю, Райэнна. Она могла просто воспринять мое смущение… Я ведь говорил тебе о взглядах на… э-э-э… взаимоотношения полов, принятые там, откуда я родом. Тогда, когда ты и Роксон на корабле мехаров… Меня смутило ваше поведение, и Даллит почувствовала это…

— Ну, тогда она должна знать, что мы с Роксоном притворялись, рассудительно заметила Райэнна. — Дэйн, ты сожалеешь?

— Ну что ты! — Марш обнял свою случайную подругу и прижал ее к себе. Она была великолепна в момент близости, так понимала его, так отвечала ему! Его тянуло к Райэнне. Что-что, а уж сожалеть он просто не имел права. Женщина тоже прижалась к Дэйну и очень скоро уснула.

Но Марш, чувствовавший, что Даллит несчастна, продолжал лежать без сна. В его мозгу встала отчетливая картина того, как девушка выглядела в их первую встречу, молча и тихо умирая, просто лишаясь сил от голода в камере пиратского звездолета мехаров. Сейчас все было словно бы и по-другому, и в то же время очень похоже.

«Неужели она чувствует, что меня у нее отобрали? Неужели ей сейчас так же одиноко, как и тогда?

Брось поедать себя, Марш. Здесь нет ни одной девчонки из тех, которые побегут травиться из-за того, что ты трахнулся с кем-то другим. Даже Даллит не такая, какой бы исключительной она ни была!

Но у нее никого, кроме меня, нет. Поэтому-то ей и не хотелось жить. Ей так нужна привязанность, нежность, любовь… Черт возьми! Ну почему она не спит, а?»

Больше Дэйн выдержать не мог. Он поднялся и тихонечко направился к кровати Даллит. Аратак, как обычно во сне излучавший голубое сияние, приоткрыл один глаз и едва заметно кивнул, как бы одобряя его действия. Марш почувствовал, что смущение вновь овладевает им, но он не колебался.

Красный свет, проникавший в комнату через закрытые жалюзи окна, полосками падал на разметавшиеся по подушке волосы девушки. Марш наклонился над ней.

— Даллит, — произнес он как можно нежнее. — Посмотри на меня. Пожалуйста, дорогая, посмотри на меня.

Она не двигалась, и сердце у Дэйна замерло, когда он решил, что потерял ее… Но вот она, почувствовав его страх, повернулась и взглянула прямо на Марша своими бездонными темными глазами.

— Не кори себя, не терзайся, — проговорила она тихо. — Это ведь не имеет значения, правда?

Марш испытал вдруг неожиданный прилив злости, направленный и на Райэнну, и на Даллит, и на себя самого, на собственную неуклюжесть и скованность.

— Возможно, что и нет, — сказал он. — Но я думал, что ты можешь смотреть на это иначе, и хотел знать наверное… — У Марша неожиданно перехватило дыхание, голос его прервался. Он родился и вырос в обществе людей, где мужчинам плакать не полагается, но слезы против воли наполняли его глаза жгучей влагой, и Дэйн знал, агонизируя в ярости, что сейчас заплачет. Он еще ниже наклонился, пряча лицо в мягкой ткани рубашки Даллит. В какой-то момент девушка смягчилась и прижала его к себе, потом разжала руки и мягким, но насмешливым голосом спросила:

— Меня тоже?..

На Дэйна будто вылили ушат холодной воды. (Ему все еще казалось, что она как-то пытается защититься.) Он запинаясь произнес:

— Даллит, я… я боялся… О, ну что мне сказать тебе? Ты ведь знаешь, наверное. Ты так уверена в себе сейчас.

— Ты так считаешь? — Она откинулась на подушку. Ее глаза, прекрасные глаза раненой нимфы, смотрели на него, будто озаряя своим светом мрамор щек и серебро волос.

Дэйн говорил, спотыкаясь на каждом слове:

— Я люблю тебя. Я хочу тебя. Ты же знаешь, что я чувствую, ты знаешь, ты знаешь!.. И что… что я могу сказать тебе? Ты ведь не винишь Райэнну, правда? Она не виновата, она тоже испугалась за тебя…

— Мне очень жаль, — с теплотой в голосе сказала Даллит. — Райэнна была добра ко мне. Я плохо повела себя. Я знаю. Дэйн, это… — Теперь она говорила менее уверенно. — Это для меня не важно… не это. Я знала. Я даже… даже ждала, что так случится.

Марш обнял Даллит и произнес в отчаянии, пряча свое лицо в ее волосах:

— Я… я хотел бы, чтобы это была ты…

Девушка, положив ладошки ему на щеки, подняла его лицо так, что глаза их встретились, и сказала очень тихо:

— Нет. Это был лишь инстинктивный порыв, Дэйн. Ты знаешь. Я тоже… и Райэнна. Разница лишь в том, что я чувствую то же самое и борюсь с собой, потому что у нас дома не… Я бы не хотела, чтобы все произошло вот так: безумный, слепой порыв… Объятия перед лицом смерти…

Даллит была больше не в силах скрывать свое отчаяние и тихо заплакала.

— Но если ты не мог совладать с собой… если ты не мог… то почему не со мной?..

Дэйн держал ее в своих объятиях, бессильный перед бурей ее горя, зная, что бы он ни сделал сейчас, все будет — не то. Прошло много времени, прежде чем Даллит затихла. Она даже смеялась, стараясь утешить его, и уверяла, что для нее все произошедшее не имеет значения, просила, чтобы Дэйн возвращался к Райэнне.

— Я не хочу причинить ей новую боль. Я не хочу, чтобы ты ранил ее.