Охотники Красной Луны - [31]

— Вы сдержали обещание и ублажили не только мое тело и желудок, но и доставили немало приятных минут моим вкусовым рецепторам. Приношу вам за это мою глубочайшую благодарность. Последний раз мне довелось так вкусно поесть не менее ста световых лет назад.

Дэйн пробурчал:

— Приговоренных напоследок часто стараются накормить от души.

Клифф-Клаймер проворчал, скаля зубы:

— Для одного — яство изысканное, другому порошок рвотный краше!

Дэйн усмехнулся и ответил, поймав настороженный взгляд Райэнны:

— На вкус и цвет — товарищей нет… Мы тут недавно уже беседовали о народной мудрости.

Аратак поинтересовался у Служителя:

— Ты тот или не тот, кто приходил к нам в прошлый раз?

— Вопрос лишен смысла и не представляет для нас интереса.

Даллит — Дэйн сидел на подушке между ней и Райэнной — пробормотала:

— Он все время величает себя на «мы».

— Я тоже обратил внимание, — прошептал Дэйн. — Вот только никак не могу решить, это что, намек на принадлежность к королевской фамилии или же наоборот, так сказать, эдиторальное «мы»? Но скорее всего, данный тип величает так себя вместе со своими глистами.

— А у робота могут быть глисты? — тихонько хихикнула Даллит.

— Разумеется, — подхватила Райэнна с ехидством, — паразиты, сиречь компьютерные вирусы.

Аратак погрузился в раздумья, а Служитель тихо покатил прочь.

— Я должен как следует все это обдумать. Я спросил его, принадлежит ли он к представителям Вселенского универсального разума, а он не ответил или не смог сделать этого. Тут есть несколько подобных Служителей, лично я видел разом четырех в парке. И вот ведь в чем вопрос: какой из них перед тобой в настоящий момент? — Ящер сделал паузу, точно вел философскую беседу. — Так вот я и спрашиваю себя, может ли существо, лишенное индивидуальных отличительных черт, считаться частью Вселенского универсального разума?

Дэйн обрадовался, что нашлась еще хоть какая-то тема для обсуждения, кроме предстоящей охоты.

— Разве разум обязательно зависит от индивидуальных отличительных черт?

— Мне думается, что да, — ответил Аратак. — Так как разум неизбежно эволюционирует, по моему мнению, только тогда, когда само существо как-то выделяет себя из однородной массы себе подобных. Когда перестает считать себя лишь частью чего-то общего, а скорее кем-то особенным, отличающимся от других.

— А мне думается, что это условие не обязательно, — возразила Райэнна и пояснила: — Можно ведь считать и так: Служитель — часть целого интеллекта, так почему же через посредство этого интеллекта он не может считаться частью Вселенского разума? Равно как и иные составные части данного целого, то есть «тела» других подобных Служителей?

Аратаку от такого предположения, очевидно, лучше не стало.

— Я всегда считал разумностью — сапиентность как свойство одного уникального индивидуума. Что ты думаешь по этому поводу, Райэнна?

— Главное — способность к передаче суммы знаний, — с уверенностью проговорила рыжая красавица. — Когда какой-то вид организмов достигает уровня, на котором он может передавать накопленные знания своему потомству, так чтобы каждое следующее поколение не повторяло весь опыт предков в том виде, в каком это делали они, а, умножив и дополнив его, вновь передавало потомкам, такой вид организмов — разумен, или сапиентен.

— М-э-э-э-э… возможно, — промычал Аратак и от волнения принялся ковырять когтем в огромном зубе. — Клифф-Клаймер, а как твои соплеменники определяют сапиентность?

Мехар ответил не колеблясь ни секунды:

— Наличие понятия о чести — кодекса моральных правил. Представители любого племени, лишенные подобных норм, — животные, те же, кому они присущи, — разумные существа. — Он поклонился всем и добавил: — Само собой разумеется, таковыми я считаю и вас.

— А ты что скажешь, Даллит? — поинтересовался Аратак у девушки. — Какое мнение по данному вопросу бытует на твоей планете?

— Главное — сострадание, мне так кажется. Я не говорю о развитых способностях к экстрасенсорике, я имею в виду умение заставить себя переживать и чувствовать то, что испытывает другой. Может быть, я говорю просто о фантазии. Несапиентные существа — животные — не способны фантазировать, а все разумные создания обладают такими способностями в той или иной мере.

— Каждый ответ заслуживает внимания, — подытожил Аратак и сказал: Дэйн, мы еще не слышали, что думаешь ты. Это особенно интересно, поскольку ты единственный известный нам представитель своей планеты. Имеется ли у вашего народа определенная концепция на этот счет?

Марш ответил не сразу.

— Это довольно распространенный вопрос в философских спорах, — произнес он медленно. — У нас имеются два-три вида животных — дельфины, человекообразные обезьяны, — которые проявляют, хотя и не в полной мере, признаки сапиентности. Люди много размышляют на этот счет. Некоторые считают признаком разумности способность создавать предметы искусства, наличие эстетического чувства.

В самом дурацком кошмаре Маршу не могло бы привидеться, что он будет ужинать в обществе двух инопланетянок, человека-льва и человека-ящерицы и при этом обсуждать с ними проблему — считать ли робота существом разумным? Вдруг Дэйна охватило какое-то бесшабашное озорство.