Охотник за приданым - [12]

— Неужели вы верили в мое возвращение?

— Вашему отцу сообщили пять лет назад, что вы живы и вас видели в Индии, — пояснила Прунелла.

— Какова была его реакция?

— Я думаю, хотя и не могу быть уверена, — ответила Прунелла, — что он обрадовался этому известию. Он был очень одинок в последние годы войны, когда мой отец был слишком болен, чтобы навещать его, и никто не приезжал в Уинслоу-холл.

— Значит, вы считаете, что он был бы рад даже моему возвращению? — Прунелле показалось, что она уловила волнение в голосе графа.

— Я так думаю, и мне кажется, что он был бы рад помириться с вами перед смертью.

Прунелла немного помолчала и добавила:

— Когда я приезжала сюда навестить его, мы часто вместе ходили по этому дому, и он рассказывал о вас и о том времени, когда вы были еще ребенком. Однажды мы даже заходили в детскую и смотрели ваши игрушки.

— По-видимому, вы рассказываете мне об этом, чтобы я устыдился и раскаялся, — предположил граф. Прунелла ничего не ответила.

— Если бы не война, я, может быть, вернулся домой раньше, — сказал граф. — Я не уверен в этом, но так или иначе эта дорога была открыта только для армии.

— Я понимаю, — кивнула Прунелла.

— Что ж, теперь ничего нельзя изменить, — продолжил граф. — Мне остается только читать вашу книжку, мисс Браутон, и еще раз поблагодарить вас за все, что вы делали.

— Мне не нужно благодарности, милорд. Все, что я делала, я делала для вашего отца и отчасти для собственного удовлетворения. Я люблю Уинслоу-холл, а также знаю и люблю всех людей в поместье, ведь большинство из них я знала еще ребенком.

— Сколько же вам лет? — неожиданно спросил граф.

— Мне почти двадцать два года.

— А вы так говорите, как будто посвятили свою жизнь служению людям, — сказал граф. — Почему вы не поехали в Лондон, как ваша сестра, и, главное, почему вы не замужем?

— Я была лишена возможности думать о замужестве, милорд.

— Предполагается, что я должен в это поверить? — осведомился граф.

— Однако это так, видите ли... Прунелла остановилась, сказав себе, что она не обязана никого посвящать в свои личные дела.

— Я полагаю, что вы собирались сказать мне, — заметил граф, — что имя вашей матери связано с таким скандалом, что вы до сих пор страдаете от этого.

Это было правдой, но Прунеллу рассердила догадливость графа.

— Последние три года я ухаживала за отцом, — ответила она уклончиво. — Он был очень болен.

— Вы не были бы так нужны ему, если бы ваша мать была рядом с мужем.

— Я довольна своей жизнью, — решительно заявила Прунелла.

— Это неправда, и вы это знаете!

— Меня волнует не мое положение, а дела Нанетт, милорд. Однако мне никак не удается заставить вас понять, о каком одолжении я прошу вас. Умоляю вас, остановимся на этом, не отвлекаясь на посторонние темы, — с настойчивостью обратилась к хозяину дома девушка.

— Когда я увижу вашу сестру Нанетт, — ответил на это граф, — я, без сомнения, окажусь вовлеченным в ее проблемы независимо от моего желания. А в данный момент, мисс Браутон, я интересуюсь вашими делами, которые, по моему мнению, требуют срочного вмешательства.

— Срочного вмешательства? — растерянно повторила Прунелла почти против своей воли. — Но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Это же очевидно: мы должны найти вам мужа, пока ваша филантропия не зашла слишком далеко и ваша душа не начала волновать вас больше, чем ваше сердце, — любезно объяснил граф.

Когда три дня спустя Чарити зашла утром к Прунелле, было видно, что она полна новостями. Хотя девушка чувствовала себя неважно, она заставила себя терпеливо слушать болтовню старой няни.

— Миссис Гудвин говорит, — объявила Чарити, — что в Холле царит страшная суета, там снимают со стен картины и складывают их на полу.

Прунелла резко села в постели.

— Из галереи? О, Чарити, только не из галереи!

— Миссис Гудвин не знает откуда,— ответила Чарити, — но в галерее этих картин больше всего.

— Да, я знаю, — вздохнула Прунелла, — но я же просила его не продавать их.

Она сказала это почти беззвучно, и Чарити ее не услышала.

— Миссис Гудвин говорит еще, что его светлость послал за людьми из Лондона и некоторые уже вчера приехали. Торговцы или вроде этого.

«Скупщики картин», — в ужасе прошептала Прунелла.

Она ожидала графа вчера, рассчитав, что один день ему потребуется на то, чтобы ознакомиться с положением дел. Но, несмотря на все ее нетерпение, от графа не было никаких известий, и теперь Прунелла поняла причины такого молчания.

Несмотря на то, что она ему говорила, не обратив внимания на составленный ею список предметов, которые можно было бы продать, не причиняя существенного ущерба коллекции, он продавал картины Ван Дейка! Конечно, они могут принести больше денег, чем все остальное, но как он мог быть таким бесчувственным и расстаться с ними после всего, что она сказала ему? Кроме того, Прунеллу беспокоили старые слуги и арендаторы. Что, если граф будет настаивать, чтобы Джексоны вносили арендную плату? Они не смогут делать этого и будут выброшены на улицу. Но ведь миссис Джексон была так больна этой зимой, а двое их детей постоянно хворают. «Почему он не приехал, как обещал?» — снова и снова задавала себе вопрос Прунелла. Вчера ей стоило большого труда не отправиться в Холл, чтобы своими глазами посмотреть, что же там происходит.