Охотник за каучуком - [7]

Охотники плыли, порой с трудом, по Палькасу, пока наконец не вошли в устье глубокой реки, впадавшей в нее с севера. Воды ее делались сине-зелеными, отражая небо и листву. То был чудесный путь, пролегший между высоких берегов, затканных кружевом цветов, от их приторного аромата становилось не по себе. Вода в устье реки то покрывалась рябью, то плескалась и взбухала — водяные жители двигались, издавали звуки. Пронзительно кричали яркие попугаи на свисающих плетях растений; в шелесте листвы слышалась болтовня обезьян. Несметное количество пестрых птиц, летавших с берега на берег, напоминало многоцветную сеть, натянутую над водой. В густом, плотном воздухе, казалось, звучала убаюкивающая музыка.

Но вот устье раздвинулось, и они вошли в узкое продолговатое озеро с песчаным берегом на северной стороне. Грелись на солнце крокодилы, и, когда Мануэль направил туда каноэ, животные, широко раскрыв пасти, нелепые и отвратительные, потянулись к воде, ковыляя на своих коротких лапах.

— Кайманы! Никогда не видел их столько! — воскликнул Мануэль, ударяя веслом то слева, то справа. — Где кайманы, там всегда бывает каучук; думаю. это и есть нужное место, Сеньор.

Мужчины вышли на берег и стали пробираться наверх сквозь путаницу тростника. Почва тут была илистая. Мануэль запустил в нее руки, словно думал найти золото. Лес на высоком берегу оказался негустой. Мануэль сделал два открытия — первое: они очутились у восточных предгорий Анд, и второе: вокруг стояли каучуковые деревья. Мануэль, перебегая от одного к другому, радостно хлопал каждое по стволу.

— Иквитос сойдет с ума! Они увидят тысячи тонн каучука! — кричал он. — Это здесь. Посмотри на деревья — пятьдесят, шестьдесят футов высотой. Сеньор, мы разбогатеем, разбогатеем, разбогатеем!

Охотники перенесли свои запасы из лодки, чтобы укрыться от песчаных бурь, соорудили хижину, поставив ее на невысокие заостренные снизу сваи: это предохраняло от вездесущих муравьев и прочих насекомых.

Стены из пальмовых листьев они затянули сетью, удобно прикрепив ее в тесном помещении. Охотники освободили площадку вокруг своего жилища от подлеска, сделав тем самым его более удобным и — насколько то возможно в джунглях — даже уютным. Стая обезьян укрылась в верхушках пальм и подняла недовольный галдеж; попугаи и мако подхватили этот противный гомон; питон, извиваясь, скользнул дальше, и вслед ему закачались ветки кустов; в зарослях ситека скрылся муравьед.

Мануэль схватился за ружье, словно хотел подстрелить животное, но потом положил оружие на землю.

— Забыл. Мы ведь теперь в стране кашибос. Никаких следов я не видел, но нам лучше вести себя тихо. Мы можем бить только ягуаров. Они нападают на человека.

Охотники за каучуком трудились от зари до полуденной жары, отдыхали в часы, когда все раскалялось до предела, и вновь принимались за промысел во второй половине дня, продолжая работу, пока не стемнеет. Честные охотники за каучуком делали вечером на дереве надрез, а наутро собирали сок каучука. Но Мануэлю это казалось слишком долгим делом — проходили дни, тюка набиралось несколько унций.

Он хорошо умел лепить сосуды для сбора млечного сока деревьев и добычи каучука. Наносив воду с реки, замесил глину и вылепил огромные емкости, по одному для множества каучуковых деревьев; Мануэль наделал также и мелкие горшки, и желоба. Все это он высушил на солнце. Затем сделал на деревьях глубокие зарубки, чтобы легче вытекал сок. Деревья от них погибнут, но человеку, стоящему вне закона, это безразлично. Юн притащил также несколько котелков и развел пар, кипятя пальмовые орехи. Мануэль брал глиняный сосуд с длинной деревянной ручкой, опускал его в горячий млечный сок, а затем охлаждал в воде. Из сосуда, полного таким соком, он получая каучука на треть всего беса.

— Сеньор, — сказал он гордо, — я могу заготовить сотню фунтов каучука в день.

Работа заполняла время целиком: совместные усилия двух человек давали возможность добыть огромное количество каучука. Дни стремительно сливались в недели, недели в месяцы, вот уж и сезон дождей казался не за горами. Охотников ожидали ежедневные ливни, затопленный, непроходимый лес, невыносимая духота и жар, словно из открытой печи.

И Мануэль вдруг очнулся от своей неистовой погони за каучуком.

— Каноэ не выдержит ни куска больше, — сказал он. — Оно и. так перегружено. Можем отдохнуть и отправляться в Иквитос. Отлично! Пора ехать.

Странная улыбка, подобно легкой тени, тронула печальное лицо Сеньора. Вид ее встревожил Мануэля, напомнив первые дни путешествия, когда страсть погони за каучуком еще не вытеснила все прочие мысли. Удивительная перемена произошла с Сеньором. Он отдавал все силы, собирая каучук, но уже без прежнего исступления, просто втянувшись в дело. Он теперь с трудом терпел укусы насекомых. Ел он, как изголодавшийся человек, а сон его стал глубоким. Даже молчание его изменилось. Внутренний жар, тяжкое усилие мысли уступило место суровому спокойствию.

Заметив это, Мануэль стал вновь приглядываться к товарищу, и ему показалось, что теперь он стал для Сеньора тем, чем прежде для него был Сеньор. Он чувствовал это, догадывался, наконец, просто понял.