Охотник: Правила подводной охоты. Третья раса. Большая охота. Операция «Караван» - [25]

Я вдохнул поистине божественный аромат и, сделав небольшой глоток, хотел передать кружку по кругу, но Куст лишь усмехнулся.

– Пей все. Здесь еще три литра. На всех хватит. Не сказать, чтобы это вино было особенно вкусным.

За год до моего отъезда в учебку Ритка стянула со свадьбы брата бутылку привезенного из Европы «Порто». Мы с Леськой, Лукичом и Милкой целый вечер смаковали вино наперстками, нюхали с видом знатоков и щелкали языками. Потом напились и хохотали, как сумасшедшие. Кажется, в тот вечер Милка Лукича и соблазнила, по крайней мере, они довольно долго пропадали в стороне от поляны, и Леся только посмеивалась по этому поводу.

Вино в кружке было довольно кислым и терпким, я с трудом выпил его до дна.

– Зачем морщишься? – покачал головой Чабан. – Люди старались, делали.

Краб хохотнул и шлепнул его по плечу, затем забрал у меня кружку, снова наполнил ее до краев и выпил в несколько гулких глотков. Я взял бутерброд, впился зубами в его слоистую конструкцию и с наслаждением начал жевать.

– По кайфу? – спросил Куст, забирая у меня нож.

Я кивнул.

Вино показалось мне слабым, бутерброд кончился быстрее, чем хотелось, и я не знал, можно ли намазать еще. Куст отдал нож Чабану, тот вытер его о хлебный мякиш и сунул в ножны.

– На, – Краб снова передал мне полную кружку. – Тебя в салаги еще не принимали?

– Как это? – удивился я.

Куст хмыкнул и покачал головой.

– Чему вас в учебке учат? – пожал он плечами.

– По жопе ремнем получал? – пояснил Чабан.

– Нет.

Мое сердце забилось чаще, тревожное ощущение возникло в груди.

«Зря я с ними связался, – мелькнуло у меня в голове. – Надо было послушаться Жаба и не вылезать из амфибии. Все из-за Паса, чистюли. На фиг я поперся к колодцу?»

– На базу приедешь, получишь сполна, – со вкусом сообщил Куст. – По полной программе.

Меня чуть отпустило – стало ясно, что прямо сейчас бить не будут. Чтобы окончательно успокоиться, я залпом выпил вино до дна. По горлу прокатилась волна кислого тепла, в голове начало проясняться, и внезапный приступ тревоги показался мне смехотворным. Место открытое, утро, домик посыльного неподалеку, да и до штаба рукой подать.

Чабан вынул нож и передал мне.

– Кушай еще, поправляйся, – с ухмылочкой сказал он.

Я принялся намазывать второй бутерброд.

– Слушай! – окликнул меня Краб. – Захвати и нам по бутербродику!

Мне пришлось сделать еще три бутерброда, причем постараться, чтобы они получились не хуже, чем у меня. Двигал мной не страх, а чувство приличия, не позволяющее объедать хозяев провизии. Охотники дождались принесенных мной бутербродов и благодарно кивнули, принимая еду. Честно говоря, мне польстило, что они обращаются со мной почти на равных.

– Вот барракуда! – нахмурился Куст. – Хоть бы кто-нибудь догадался вино прихватить! Сова, ты бы притащил «дедушкам» канистру, пока не уселся.

Потом мне еще несколько раз пришлось сбегать туда и обратно, перетаскивая банки, хлеб, коробку с едой. С каждым рейсом во мне усиливалось ощущение припаханности, но в столь доброжелательной атмосфере мой отказ выглядел бы идиотским поступком. Вот если бы они меня прямо погнали, мол, давай, салага, обслужи «стариков», тогда бы я их послал подальше, несмотря на их численное превосходство.

Когда все было готово, Краб похлопал ладонью по траве рядом с собой.

– Садись, салага, а то совсем замотался. – Он сунул мне в руку полную кружку вина.

Это было то, что нужно для тела, распаренного беготней, и для разума, загруженного бесполезными размышлениями. Эта кружка пошла лучше двух первых – вино уже не казалось мне таким кислым, как раньше.

– Забить «косяк»? – спросил у Куста Чабан.

– Под жранину – пустое дело, – отмахнулся тот.

Вино снова пошло по кругу.

– Салага! – Куст помахал ладонью перед моими глазами. – Не спать, замерзнешь!

Я механически взял кружку и выпил. Несколько капель потекли по подбородку за ворот рубашки. Где-то на границе сознания мелькнула мысль о том, что лучше больше не пить. Пришлось помотать головой и взять себя в руки. С неожиданной легкостью туман отступил, и голова осталась совершенно ясной. Я вновь ощутил дуновение ветра, мягкость травы и звуки окружающего пространства. Ими дирижировал жаворонок – все вокруг так или иначе подчинялось ритмике его песни.

Уже без стеснения я намазал еще один бутерброд. Чабан мурлыкал песню на незнакомом мне языке и пожевывал травинку, Краб вытягивал за хвостик шпроты из банки и лениво отправлял в рот.

– Зря ты не хочешь в салаги прописываться, – с набитым ртом обратился он ко мне. – По правилам каждый «дед» должен ударить тебя по заднице один раз. На базе все равно пропишут, но там «дедов» больше. Пару дней даже жрать стоя будешь.

– А если я вообще не хочу прописываться? – осторожно попробовал я вытянуть дополнительную информацию.

– Никто не заставит, – лениво ответил Чабан. – Но если не будешь салагой, то и «дедом» не станешь. Свои же потом заклюют.

Пас меня бы не заклевал, это точно, но я не был уверен насчет других одногодков, которые, подобно нам, могут оказаться на той же базе. Окажись там, к примеру, Влад, он бы соблюдал все законы, установленные «дедами», потому что наверняка захотел бы стать «стариком».