Охотник на вампиров. Омут - [6]

— А то! — ответил он заметно повеселевшим голосом и потер руки в предвкушении. — Чего делать-то надо? — спросил мужик, видимо решив, что дело касается сантехнических работ, за выполнение которых ему заплатят наличными или вообще сразу бутылкой. Подозреваю, что второй вариант устроил бы его даже больше, так как значительно сократил бы время от получения вознаграждения до его непосредственного употребления.

— Поговорить, — развел я руками, показывая, как, в сущности, мало от него хочу.

— Э, нет, так дело не пойдет. Я что, один тут должен спину гнуть? — подал голос второй сантехник, на лице которого читалась плохо скрываемая зависть.

— Не переживай, я позабочусь, чтобы всем хватило, — успокоил я. Несколько бутылок водки не могли значительно подорвать наш семейный бюджет, так что я не волновался на этот счет. Не так давно сторож на одном американском кладбище обошелся значительно дороже.

С молчаливого согласия напарника Виталий последовал за мной на улицу, где мы могли поговорить без свидетелей. Мы немного отошли от дома, и я достал удостоверение частного сыщика, которым периодически пользовался, чтобы как-то объяснить окружающим свой интерес к разного рода происшествиям. Кстати, удостоверение было напечатано братом на ноутбуке, и пока еще никто не усомнился в его подлинности.

— Влад Климентьев, частное агентство «Климентьев и сыновья», — представился по всей форме, протянув Виталию открытое удостоверение. Но тот лишь мельком скользнул по корочке взглядом и кивнул в ответ. На какую-то долю секунды я испытал разочарование. Столько труда вложено в этот документ, чтобы он ничем не отличался от оригинала, а сантехник даже не удостоил его вниманием. Обидно.

— Я что, арестован? — Виталий Румянцев боязливо оглянулся, и я подумал, что переоценил его мыслительные способности.

— Стал бы я предлагать вам спиртное за разговор со мной, если бы хотел вас арестовать? К тому же я не из милиции, — вздохнул и убрал ненужное удостоверение в карман джинсов. Мой собеседник немного успокоился; увы, как только прозвучал следующий вопрос, он разнервничался еще больше, чем прежде. Думаю, если бы не обещанная водка, он послал бы меня к черту. — Я хочу поговорить о несчастном случае, который произошел с Михаилом Борисовым.

Снова испуганно оглянувшись по сторонам, Виталий прошептал:

— Я его не убивал.

— Знаю, — уже в который раз постарался успокоить его я. — Расскажите мне все, что видели. Обещаю, это останется между нами, и никто не узнает, что вы мне сейчас скажете.

— Сколько бутылок?

Вопрос поставил меня в тупик своей неожиданностью. Мысли в тот момент шли совсем по другому руслу, и я удивленно уставился на сантехника.

— Одной мало, — с самым серьезным видом заявил Румянцев. — Надо бы парочку.

Наконец до меня дошло, что Виталий торгуется. Я вдруг осознал, как мне повезло, что именно сегодня ему нечего выпить. Ведь если бы не похмелье Румянцева, вряд ли удалось бы вытянуть из него хоть слово.

— Даю три, — заявил я великодушно, чем в очередной раз снискал симпатию сантехника. Судя по тому, как он смотрел на меня, в его личном рейтинге симпатий я поднялся на первую ступень, как самый милый и приятный в общении человек.

— Договорились, — он протянул черную от грязи руку, и я не без внутреннего содрогания пожал ее, скрепляя наш договор. — Только ты мне все равно не поверишь, — мужчина достал пачку «Беломора» и закурил, а я с трудом подавил тошноту, вызванную дымом дешевой папиросы. — Я был трезв как стекло, — в тот самый момент, когда он это заявил, во мне зародилось сомнение. Видимо, оно отразилось на лице, так как Виталий тут же себя поправил: — Ну, может, выпили мы с Мишкой совсем чуток. Но что такое сто граммов для двух здоровых мужиков? — Он ударил себя кулаком в грудь, демонстрируя свою крепость. Показалось забавным, что от удара он подавился дымом и зашелся в кашле.

— Я начинаю думать, что твой товарищ действительно сам свалился в кипяток, — пробормотал я себе под нос.

— Нет, — ответил Виталий, как только смог снова говорить, — я точно знаю, сам видел. Но только я никому об этом не рассказывал. Мне бы никто не поверил. Сказали бы, напился Виталька до зеленых человечков.

Я почувствовал, что откровения Румянцева не на шутку меня заинтересовали. Особенно та их часть, где он сказал, что сам все видел.

— Что же все-таки произошло? — Игнорируя едкий дым, я приблизился к сантехнику, боясь пропустить хоть слово из его рассказа.

— Ну так слушай, — увидев, как я изнываю от нетерпения, и, видимо, испугавшись, что я уйду и тем самым лишу его водки, Виталий принялся тараторить почти без остановки. — Мы с Мишкой давно в паре работали. Толковый он был мужик. В тот день авария сильная случилась. В подвале дома, — при этих словах он махнул рукой куда-то в сторону, где, как я предположил, находится тот самый дом, — трубу с горячей водой прорвало. Весь подвал залило кипятком, как подобраться к дыре, непонятно. Нас и вызвали. А то был выходной, и мы с Мишкой с утра немного на грудь приняли. Дочь его поминали. Настеной звали, девять дней было, как померла, — я отметил про себя, что в газете были ошибочные данные, там речь шла о неделе. — Бедная Ирка, это жена его, сначала Настька, потом еще и муж. — Румянцев покачал головой. — Так вот, открыли мы дверь в подвал, а там воды до середины лестницы, что вниз ведет. Я Мишке и говорю: «Надо кипяток-то откачать, а то не спуститься». Ну, мы за насосом сбегали (воду к тому времени уже перекрыть успели) и давай его налаживать. Я на улице собираю, а Мишка пошел шланг в воду опускать. Смотрю, нет его и нет. Ну, я за ним в подвал, — в этой части рассказа Виталий начал помогать себе руками, чтобы я мог красочнее представить картину. И, хотя его речь оставляла желать лучшего, ход событий был вполне понятен. — Подхожу я, значит, к подвалу, а оттуда голоса. Я прислушался: точно Мишка с кем-то говорит и все зовет: «Доченька, доченька, постой, миленькая, не уходи». Я так и встал. Думаю, дочь-то у него одна была, да и та на том свете. Решил, что все — спятил мужик. И тут вдруг слышу, отвечает ему кто-то, — сантехник незаметно для себя перешел на шепот, как будто боялся, что кто-то может нас подслушать. — Да только не его это дочь была, а жена моя, покойница.