Охотник на магов - [51]

Несмотря на это, шум мы создавали такой, что со стороны можно было подумать — трактир забит под завязку. Ну а потому как начали мы, так сказать, отдыхать довольно рано, то к темноте почти все дошли до кондиции, когда не только море было по колено, но и все проблемы по… по пояс.

Парочка наших оруженосцев соревновалась в метании ножей, избрав своей мишенью стену трактира. Хозяин заведения уже не перечил, лишь только вздрагивал каждый раз от нового глухого удара. Не знаю, кто выигрывал, подозреваю даже, что никто из соперников не вел счет. Думаю, что им просто нравилось дырявить стену.

Еще несколько солдат кружили в танце с официантками. Ну то есть им казалось, что кружили. На самом деле лишь пьяно переваливались с ноги на ногу и лапали все, до чего дотягивались их ладони. В зале даже музыки никакой не звучало. Аккомпанементом для их телодвижений мог служить разве что их нетрезвый хохот.

Сир Ричард Лайон давно ушел наверх, и из тех, кто не отдался всецело веселью, остались лишь отрядный капеллан, да мы с Агорником. Но мы не в счет. Капеллан же ходил от одного солдата к другому и, словно их совесть, пытался урезонить и уговорить вести себя скромнее разошедшихся вояк. Само собой, его, как и совесть, в таком состоянии никто слушать не собирался. Под попустительством старшего инквизитора, который должно быть решил, что его люди заслужили хорошую разрядку, солдаты пустились во все тяжкие.

Я сидел вместе со всеми за общим столом и неожиданно для себя оказался вовлечен в общую беседу. Более того, я и был тем рассказчиком, кто завладел вниманием остальных. После моей схватки с магом часть солдат стала поглядывать на меня с большим уважением, что было для меня довольно непривычно. Хотя самого боя они не видели, но тот факт, что я после него остался в живых, уже служил им доказательством моей удали.

Проникнувшись ко мне более дружеским чувством и осмелев после выпитого, парни просто засыпали меня вопросами. Я был не против. Ничего плохого в том, чтобы поделиться некоторым, пережитым лично, опытом, я не видел, поэтому старался отвечать правдиво. В основном мужчин интересовали схватки, в которых мне довелось поучаствовать, а еще самые мощные заклинания, попав под которые я едва выживал.

Чувствовал я себя при этом немного не в своей тарелке. Не люблю оказываться объектом общественного внимания. Мне как-то ближе вторые роли, да и в общении с подобными себе я не силен. Поэтому рассказав один фрагмент из своих похождений, я попытался улизнуть, но солдаты крепко вцепились в меня, требуя продолжения. Пришлось примерять на себя шкуру оратора.

Честно скажу — удовольствие ниже среднего. Не понимаю, как некоторые добровольно занимаются такими вещами. Скорее всего, для этого надо иметь определенный склад характера. Самолюбие таких людей тешит то, как они своими речами способны завладевать вниманием окружающих. Я никаких подобных чувств не испытывал. Только ладони потели. И это при том, что аудитория моя состояла, хорошо если, из десятка человек, а восприятие их было обильно понижено спиртным. Но под их перекрестными взглядами я все-равно запинался, как мальчишка на исповеди, впервые совершивший кражу.

Моих слушателей, правда, все устраивало. Что тут скажешь, благодарная аудитория — это как минимум половина успеха выдающегося оратора. Слушая о том, как мне удавалось выжить под ударом бушующих стихий, в глазах мужчин проскакивало нечто, отдаленно похожее на восхищение. Хотя полной уверенности у меня в этом не было. Подобных взглядов, обращенных на мою персону, мне видеть ранее не доводилось. Так что я мог и ошибаться.

Да и не у всех от моих рассказов в глазах мелькали такие эмоции, некоторых откровенно коробили мои истории. Ганс Вебер, например, с недоверчивой ухмылкой на лице постоянно вставлял свои едкие замечания и мысли по поводу услышанного, пытаясь сбить меня с повествовательного лада еще больше. Вот к такому отношению я привык, поэтому без труда игнорировал все его колкости, направленные в мою сторону. Солдаты, какими пьяными бы они не были, свой инстинкт самосохранения не теряли. Неосторожных слов в адрес инквизитора, мешающего рассказчику, из них тоже никто не бросал, они ограничивались только неодобрительными взглядами.

Старший инквизитор, также присутствующий за столом, слушал меня с задумчивым и чуть ироничным видом. Он никоим образом не мешал мне вести рассказ, но и своего подопечного не урезонивал, находясь тут, как бы, сторонним наблюдателем.

Хотя скорее всего, искатель правды просто следил за тем, чтобы я не сболтнул чего-нибудь лишнего. Но я был сдержан и, отвечая на вопросы вояк, четко придерживался только темы своих путешествий, и ни разу не упомянул периода подготовки. Тренировки и становление охотника на магов являлись одним из самых больших секретов ордена, все нюансы и тонкости которых знали только его высшие чины и само собой сами охотники, которые все эти нюансы испытали на собственной шкуре. По слухам, разглашение тайн ордена такого порядка каралось очень сурово, но я и без того никогда и ни с кем не собирался об этом говорить. По понятным причинам вспоминать годы, проведенные в монастыре, мне не хотелось.