Охотник - [16]

На рассвете следующего дня мы начали подъем к кратеру, продвигаясь по тропинкам, протоптанным зверями. Звери — отличные топографы, и их тропы представляют собой путь, наиболее удобный для подъема. Несмотря на это, наши носильщики шумно дышали, поднимаясь по крутому склону сквозь заросли бамбука и кусты мимозы. Мы достигли края древнего вулкана лишь к вечеру.

Каждый из нашей экспедиции, поднявшись наверх, останавливался как вкопанный, глядя вниз на огромный кратер, достигавший пятнадцати миль в диаметре. Все, что мне приходилось слышать о кратере Нгоронгоро, не могло сравниться с тем, что я увидел. Зеленые поля были усеяны огромными стадами животных, как будто высыпанными из исполинской перечницы. Кратер буквально кишел ими. Трава, выщипанная тысячами животных, выглядела как хорошо подстриженный газон. Стада вдали казались белой или желтовато-коричневой массой. Там были зебры, жирафы, водяные, камышовые и кустарниковые олени, газели Томпсона, газели Гранта, страусы, еланды, топи, стейнбоки, нмпала, уайлдбист, дукер, ориби [12].

Так, вероятно, выглядели все африканские степи до появления белого человека. Этот изолированный кратер являлся последним оплотом диких африканских животных.

Американцы вели себя как дети, вдруг впущенные в кондитерскую лавку. Они стреляли, пока их ружья не накалились до такой степени, что стали обжигать руки. Не хватало суток для того, чтобы удовлетворить их ненасытный аппетит на шкуры и рога. Они заболели чесоткой стрельбы. Позже мне пришлось заметить, что это характерная черта, свойственная многим американцам, впервые столкнувшимся с изобилием африканской дичи после ограничений на отстрел диких животных в их собственной стране.

После того как улегся первоначальный энтузиазм, они решили добыть рекордный трофей. Должен признаться, что меня уже тошнило от одного вида справочника Роуланда Уорда «Рекордные трофеи крупных зверей», неизменно появлявшегося за завтраком. Особенно выдающимися считались экземпляры импалы. Чтобы обнаружить экземпляры с рекордными рогами, мы несколько дней изучали животных в бинокль. Наконец, было обнаружено прекрасное животное с рогами, которые, казалось, были значительно длиннее тридцати дюймов[13]. Рядом с ним стоял другой первоклассный самец, но немного меньше первого. Один из клиентов, тщательно прицелившись, выстрелил, но, к сожалению, попал в меньшую по размерам антилопу. Вышла настоящая трагедия. Мы замеряли рога во всевозможных направлениях, но более 28 дюймов не получалось. Это отличный трофей, но все же меньше рекордного. Я считал, что таково охотничье счастье, и ничего нельзя поделать. Но мои охотники-спортсмены были люди более решительные. Когда мы вернулись в лагерь, они очень долго совещались, а затем обратились ко мне с предложением:

— Кептен, ведь вы можете паром так обработать ружейный приклад, чтобы по-новому его изогнуть, изменив форму?

Я сказал, что это возможно.

— Тогда о'кей. Давайте обработаем эти рога паром и вытянем кончики, чтобы сделать их рекордными.

Я не знал, что из этой затеи получится: новый мировой рекорд или просто клей, но категорически отказался проводить подобный эксперимент.

Часто, выходя ранним утром охотиться, мы видели льва, лежащего в тени акации. Львы, жившие в кратере, были замечательными животными. Я полагаю, что никакие африканские львы не могут сравниться с ними ни по размерам, ни по красоте гривы. Поскольку здесь был идеальный климат и достаточное количество пищи, не удивительно, что они вырастали до таких огромных размеров. Американцы загорелись желанием добыть несколько экземпляров этих замечательных львов. Я не в меньшей степени разделял их желание. Но вскоре обнаружилось, что охота на львов в открытой местности кратера значительно сложнее, чем в донгах.

В нынешние времена спортсмен может подъехать к прайду львов на автомобиле и в безопасности фотографировать их, так как эти крупные представители семейства кошачьих совершенно не боятся автомобиля. Охота же на львов пешком в открытой местности — совершенно иное дело. Львы обладают замечательным зрением. Стоило им заметить нас, как они уже ни на миг не спускали глаз с наших фигур. Если мы ложились на живот и пытались подползти, лев, подобно собаке, садился на задние лапы, чтобы следить за нами. Если мы пытались кружить около него, нам удавалось приблизиться на несколько ярдов, но инициатива была у льва: как только мы приближались на расстояние выстрела, он поднимался и убегал. После того, как лев поднялся, приблизиться к нему невозможно, поскольку львы умеют искусно скрываться. Мне приходилось видеть, как огромные львы припадали к земле и прятались в траве, которая, по-моему, едва бы скрыла зайца.

Обсудив с Фурье вопрос о том, как лучше подкрадываться к львам, мы решили, что проще всего было бы одеть одного из наших охотников-спортсменов в шкуру страуса и дать ему подойти к льву, держась против ветра. Нам казалось, что это отличный план. Я застрелил страуса и велел Андоло снять с него шкуру. Андоло уже наполовину выполнил свою задачу, когда ко мне подошел Фурье.

— Я только что вспомнил, — заметил он, — что страус — любимое лакомство львов.