Охотничья луна - [52]

— О, спасибо, мисс Хетерингтон. Вы не возражаете, если я пойду к Терезе сразу. Она так беспокоится.

— Да. И еще одно, Корделия. Я была неспокойна по поводу того, что вам пришлось провести ночь в Холле.

— Я знаю, и очень мило с вашей стороны, что вы не отнеслись равнодушно.

— Я чувствую такую же ответственность за своих служащих, как и за девушек… Вы обедали с сэром Джейсоном?

— Да.

— У него репутация человека, довольно… свободно ведущего себя с женщинами.

— Легко представить.

— Я надеюсь, он никоим образом не был оскорбителен.

— Нет. К тому же после обеда зашла миссис Мартиндейл. Я оставила их и отправилась к Терезе, чтобы сменить миссис Кил, которая любезно предложила присмотреть за ней, пока я буду есть.

Дейзи явно почувствовала облегчение.

Я отправилась прямо к Терезе.

— Первый барьер взят, — сказала я. — Мисс Хетерингтон дает свое сердечное согласие. Теперь остаются родственники. Сегодня она им напишет.

— Они скажут: «Да, конечно». Нам нечего опасаться их. О мисс Грант, я проведу летние каникулы с вами и тетей Пэтти!

IV. Летняя интерлюдия

Мы получили письмо от родственников Терезы, и они были в восторге от того, как все устраивалось, и выразили уверенность, что поскольку мисс Хетерингтон рекомендует мисс Грант, та прекрасно позаботится о Терезе.

— Как будто им не все равно, — сказала Дейзи. — При чтении ощущаешь, как они вздыхают с облегчением.

Тетя Пэтти написала, что считает идею восхитительной и что Тереза может жить в комнате рядом с моей. Она сделала шторы из муслина с веточками — синими, как цветы дельфиниума — и такое же покрывало на постель. Очень красивые, но Вайолит говорит, что стирки им не выдержать. Вайолит всегда так! Ей не терпится встретить нас на станции.

Я показала письмо Терезе, которая с тех пор только и мечтала, что о комнате с синими как дельфиниум шторами с рисунком веточками.

После несчастного случая она не садилась на лошадь. Общее мнение сводилось к тому, что ей следовало бы это сделать, но я сказала мисс Хетерингтон, что девочка пережила большое потрясение и каждый раз, когда касаются этой темы, ее охватывает дрожь, а мы даже не знаем полностью, как отразилось на ней падение. Таким образом мы решили позволить Терезе поступать так, как ей хочется. Шарлотта и ее закадычные подруги Терезу не дразнили, как я этого опасалась. Возможно, мои слова возымели на них какое-то действие, или просто они были слишком взволнованы приближающимися каникулами.

Сэра Джейсона я не видела вовсе. Слышала, что он уехал в Лондон, и начала понимать, что в нашей встрече не было никакого особенного значения. Он был готов мимоходом заняться тем, что назвал бы приключением, просто легким мимолетным флиртом, а поскольку я отреагировала без энтузиазма, он, предпочитая более легкие победы, не счел этот проект стоящим дальнейших усилий. Мне было стыдно, оттого что я о нем так много думала. Я должна выбросить из головы происшедшее во дворе, точно так же, как и мою встречу с Незнакомцем в лесу. Приходится принимать людей с их особенностями и не искать для них обоснований, когда совершенно невозможно узнать, что происходит в их голове. А позволить, чтобы человек с репутацией Джейсона Веррингера мог — даже слегка — поколебать мое спокойствие, было бы величайшей глупостью. Я забуду о нем.

Пролетел остаток семестра, и когда наступил июль, девушки не говорили уже больше ни о чем, кроме предстоящих каникул — самых длинных в году и самых долгожданных.

Пришел день, когда мы в клубах пара подкатили к станции и увидели тетю Пэтти с шедевром на голове, покрытом голубыми и желтыми цветами. Я видела, как глаза Терезы засияли от волнения, и поняла, что тетя Пэтти окажется достойной нарисованного мною образа.

— Ну вот и ты, — меня заключили в пахнущие лавандой объятия, которые пробуждали воспоминания.

— А это Тереза.

Руки тети Пэтти обняли Терезу.

— Что ж, вот мы и в Молденбери. Вайолит в повозке. Она не захотела оставлять лошадь. Том возьмет ваши саквояжи. Вот ты где, Том, — сказала она станционному носильщику. Я не могла не улыбнуться. Это было типично для тети Пэтти — быть в дружеских отношениях со всеми в рекордный срок: здесь она казалась настолько же у себя дома, как и в Грантли. — Вот так. Вай! Вай! Ты можешь оставить лошадь и подойти поздороваться с нашими девочками.

Вайолит выглядела так же, как всегда: коричневые волосы выбивались из-под коричневой шляпы, которая на фоне тетиного великолепия выглядела еще более темной, чем она была на самом деле.

— Вайолит, девочки приехали. Это Тереза.

— Здравствуйте, Тереза, — сказала Вайолит так, словно знала ее всю жизнь, — и Корделия.

Мы довольно эмоционально обнялись. Я очень любила Вайолит и знала, что она меня тоже.

Вайолит управляла лошадьми, мы с Терезой сидели напротив тети Пэтти, а повозка катила по узким улочкам. Тетя Пэтти всю дорогу разговаривала.

— Вы полюбите этот дом. Конечно, это не Грантли. До того, как мы переехали сюда, Тереза, у нас был большой дом. Кажется, неудачная перемена, но все к лучшему. Есть что-то в маленьких домах… они теплые и уютные. Корделия, помнишь, как ветер бывало свистел в окнах Грантли? Господи, казалось, что тебя сейчас сдует с места. Ничего подобного здесь, в Молденбери, хотя ветер воет… Нам тепло, как гренкам. Вы любите гренки, Тереза? Я любительница. Ничто не сравнится с порцией гренков, хорошенько пропитанных маслом. Мы всегда ставим их в миску с водой, верно, Корделия? Точно как моя бабушка делала. Я несколько привержена старым обычаям, Тереза. Так, как делалось исстари, лучше всего, говаривала бабушка, и почему-то я считаю, что она права.