Охотничий пес - [14]

Чтобы положить конец кровавой бойне и бесчинствам властью были организованы специальные карательные отряды, обязанные использовать любые средства, только чтобы остановить расовую войну. В заварушке была вырезана почти что треть населения города, главным образом Иных и полукровок. Карательные отряды были неумолимо жестоки.

Каратели ставили жертвам праведных издевательств уничижающие метки, собирали трофеи из их оторванных фаланг, из каких делали ужасающие бусы и украшательства. Эти события всколыхнули сообщество Иных по всей империи, и власти были вынуждены пойти на поводу у нечеловеческого большинства и дать им больше прав. Появились, так называемые, нечеловеческие грамоты. Сначала их выдавали лишь семьям пострадавших в Марицском побоище, затем, когда страсти поутихли за них стали брать немалые пошлины с каждого, кто хотел, чтобы к нему относились чуть более достойно, чем к таракану на помойке.

- Значит, Берг бежал от своего постыдного прошлого, - заключил Иен.

- Скорее от жаждущих отмщения родственников тех, кого он истреблял. Его соседи утверждают, будто дочь с отцом не ладили никогда, они ссорились и горланили на весь дом по любому пустяку. Это есть в полицейских отчетах за последние несколько лет.

- Он проявлял в отношении нее рукоприкладство?

- Нет, однако же, он нередко запирал девушку в комнате на несколько дней, хоть и не морил голодом, но все-таки. Одни считают, что он совершенно ненормальный, другим, напротив, думается, что дочь была неуправляемой и изводила отца.

После непродолжительной паузы, так и не дождавшись какого-нибудь комментария от собеседника, он продолжил:

- После прочтение личного дела ее папаши, я предположил, что это...

- Кровная месть.

- Есть такая вероятность, что кто-то отыгрался на его дочурке за все хорошее.

- Однако спустя столько лет...

Он пожал плечами. Месть, как известно, это блюдо, которое подают холодным.

- Остается понять только, причем здесь нерожденный ребенок и альвейгские чары.

Иен согласился с этим.

Они просидели в пабе еще некоторое время, обсуждая сложившуюся ситуацию.

Расплатившись, они вышли на узенькую дорожку и возвращались к припаркованной в квартале от паба самоходке, когда Эрнст увидел, забравшуюся на выступ третьего этажа дома триста шесть, девушку, старающуюся что-то высмотреть в грязное окно.

Она была очень приметная: рыжеволосая и чернокожая.

- Хэй! - крикнул инспектор, Збынек залаял.

Девушка оступилась, упала и пропала в темных кустах можжевельника, разросшихся под окнами дома в тени смоковниц. Она невредимая вскочила на ноги и с быстротой пули метнулась в узкий пролет между домами. Она была удивительно быстрой и проворной.

- Остановись, именем полиции! - закричал Эрнст ей вслед и, выхватив из кармана клетчатого пиджака полицейский свисток, задул в него.

Иен погнался за ней иначе: он протянулся за ней сверхчувствительным обонянием, в нос ему ударили запахи хозяйственного мыла, дешевой курительной смеси, волос, кожи и... ее индивидуальный запах.

- Ушла, чертовка! - выругался детектив-инспектор.

- Я чую ее, - с триумфом сообщил он инспектору. - Я запомнил ее запах, так что не уйдет.

Охотничий пес снова вышел на охоту.

* * *

Между густо посаженных торговых рядов Базарщины продирались полисмены через гурьбу всякой швали в грязных обносках. Они с четверть часа расталкивали горланящих людей в поисках рыжеволосой и чернокожей беглянки. Базарщина раскинулась на авеню, высаженной тополями. Под открытым небом торжище обрастало грязноватыми бежевыми брезентовыми палатками на полкилометра повдоль оживленной дороги. Сюда привозили стародавнюю рыбеху, поношенное тряпье, поломанные вещи от скупщиков, отсыревшую муку, уже подгнивающие овощи, фрукты, одним словом - падаль. В сопровождении двух полисменов Иен выступил в клокочущий поток толпящихся людей-падальщиков. Вокруг квохтали гнилозубые старухи, плакали дети, орали лавочники, горлобесили оплеванные и облеванные алкоголики.

Тухлые рыбьи головы, слежавшаяся на солнцепеке требуха и сладковато-гниловатый запашок с жаром потеющих человеческих тел взметались над авеню смрадным туманом. Зловонный угар опалял сверхчувствительные ноздри Иена, каждый вдох сопровождался булавочной болью в легкие. Навстречу бил тепловатый ветер, раздувая запахи разложения животных потрохов и кислого молока.

- Я нашел ее...

Ее уникальный запах, присущий всем и каждому.

Она надеялась, что в мельтешащей как муравейник толчее ее невозможно найти, но никак не могла знать о способностях своего преследователя. Когда она заметила Иена на подходе, то сорвалась с места и убежала вон. Он с полисменами увяз в столпотворении, и полицейские сделали предупредительные выстрелы в воздух, высвобождая путь от людей. Они продолжали преследование до самого Ристалища, где, наконец, повязали ее и повезли к детективу для разъяснительной беседы.

- Зачем ты подсматривала в окна? - он пристально уставился на нее.

Сидя напротив девчонки в кузове полицейского броневика Иен присматривался и лучше принюхивался к ней. Чернокожая девица была юна и привлекательна. Объемистые волосы цвета спелой тыквы лучились завитушками и визуально округляли узкое курносое лицо. На ее остром подбородке была неглубокая ссадина, а на плече синяк.