Охотничий Дом - [7]

– Последний раз гостя видели в Охотничьем Доме, – сказала я, – вчера, примерно… в четыре утра.

– У вас большая территория?

– Усадьбы? – Я попыталась припомнить цифры, которые заучивала в первые недели работы здесь. – Чуть больше пятидесяти тысяч акров.

В трубке послышался вздох. Потом опять долгая пауза, такая долгая, что я подумала, не оборвалась ли линия, не отрезал ли снег эту последнюю ниточку связи с внешним миром.

– Понятно, – все же сказала она. – Пятьдесят тысяч акров. Кто-нибудь прибудет, как только сможет.

Но на этот раз неуверенности в ее голосе прибавилось. Я почти слышала вопрос, как будто его произнесли вслух: «Даже если мы доберемся до вас, как мы найдем кого-то на такой территории?»

* * *

За последние сутки мы забрались в поисках настолько далеко, насколько удалось дойти. При непрекращающемся снегопаде это было совсем не просто. Я здесь только год и пока ничего подобного не видела. Должно быть, это одно из немногих мест в Британии – за исключением нескольких малонаселенных островов, – куда из-за плохих метеоусловий службы спасения не способны попасть. Мы всегда предупреждаем гостей, что они не смогут уехать, если погодные условия окажутся неблагоприятны. Они обязаны подписать отказ от претензий. И все-таки тяжело осознавать, что путь сюда закрыт. И отсюда тоже. А между тем мы сейчас именно в такой ситуации – все завалено снегом. Машина не пройдет, даже с зимней резиной или цепями, поэтому искать мы пошли пешком. Только я и Даг. Я абсолютно вымотана физически и морально. Не было даже Иэна, который почти ежедневно приходит выполнить какие-то работы. На Новый год он уехал к родным. Женщина из службы спасения хотя бы дала дельный совет – в первую очередь обойти места, которые можно использовать как убежище. Мы с Дагом проверили каждое вероятное укрытие в поместье, холод обжигал лицо, снег мешал движениям, и под конец я от усталости шаталась, точно пьяная.

Я с трудом дотащилась до станции – на это ушло добрых три часа, – чтобы узнать там. Кажется, один из гостей что-то говорил про поезд до Лондона.

– У нас постоялец пропал, – сообщила я начальнику станции Алеку, здоровенному амбалу с мрачной, из-за слишком низких бровей, физиономией. – Мы сейчас обыскиваем поместье. Мог кто-нибудь уехать поездом?

Знаю, вопрос глупый, но спросить нужно было.

Он рассмеялся мне в лицо:

– Поездом? Отсюда? Вы в своем уме, дорогуша? Даже если бы не метель, в Новый год поезда не ходят.

– Может, вы что-то видели…

– Никого я не видел. Кроме толпы приехавших два дня назад. Нет. Сразу бы заметил, если бы тут кто чужой ошивался.

– Ладно, – сказала я. – Можно мне тут осмотреться?

Он саркастически раскинул руки.

– Чувствуйте себя как дома.

Искать особенно было негде: комната ожидания, единственный шкаф, на поверку оказавшийся туалетом, и касса, которую мне удалось осмотреть через окно, – маленькая, заваленная бумагами каморка, из которой через щель для продажи билетов шел сладковатый запах чего-то подгоревшего. На краю стола красовались три расплющенные банки из-под содовой. Однажды я видела, как Иэн с Алеком здесь курили. Иэн часто ездит на поезде за продуктами. Они наверняка скорешились хотя бы из необходимости.

Рядом с офисом какая-то дверь. Открыв ее, я обнаружила лестницу.

– Там наверху моя квартира. Моя частная резиденция, – сказал Алек, издевательски выделив последнее слово.

– Я не думаю… – начала было я.

– Две комнаты, – перебил он, – и уборная. Я бы знал, если бы кто-то там прятался.

Его голос зазвучал громче, он встал между мной и дверным проемом. Слишком близко, я ощутила запах застарелого пота.

– Да, – ответила я, желая поскорее убраться, – конечно.

Прежде чем отправиться в долгий обратный путь к Охотничьему Дому, я обернулась. Алек смотрел мне вслед.

* * *

За долгие часы поисков мы с Дагом ничего не нашли. Ни следов, ни клочков одежды, ничего. Попадались лишь заметаемые снегом отпечатки копыт оленей. Похоже, никто здесь не ходил с тех пор, как начался снегопад.

В одном месте усадьбы есть камера – у ворот, где начинается длинная подъездная дорожка, выводящая на шоссе. Босс установил камеру, чтобы отпугивать и ловить браконьеров. К сожалению, иногда бывают перебои с питанием. Но все это время запись велась исправно: с вечера накануне – предновогоднего – до вчерашнего, первого января, когда поднялась тревога. Я быстро просмотрела мутноватые кадры – если бы гость каким-то образом смог уехать на такси или ушел пешком, я бы это увидела. Ничего похожего. На видео валил и валил снег, дорожка быстро исчезала под белым покровом.

* * *

Было очевидно, что, скорее всего, мы обнаружим труп. Но как же тяжело сменить это подозрение на убежденность. Даг провел рукой по волосам, мокрые от снега пряди упали на глаза. Я заметила, что его пальцы – рука, все его тело – дрожат. Странно видеть мужчину, подобного Дагу, с телом, как у регбиста, в таком состоянии. Он ведь морской пехотинец и наверняка насмотрелся на смерть. Как и я – на прежней работе. И я знаю, что ужас от увиденного навсегда остается с тобой. Особенно если труп обнаружил ты.

– Думаю, вам тоже стоит взглянуть, – сказал он. – На тело.