Охотничьи были - [46]
Выше бревенчатого моста мельницы рыба проникнуть не может. А жаль: там довольно глубоких, коряжистых омутов, где язята с окуньками нашли бы хорошее пристанище и надежную защиту от любителей бредня и мережи, а спустя несколько лет могли бы порадовать любого рыболова отменной поклевкой. Да и от последнего убежища рыбы, когда-то «бездонного» подмельничного омута, через две-три весны останется неглубокая лужа.
Река тоже сильно мелеет. Даже у Култаевского моста, где раньше купали колхозных племенных жеребцов, теперь — «курица вброд переходит».
В тридцать восьмом году прорвало плотину Сарабаихинской мельницы, державшую воду двух рек — Мулянки и Сарабаихи, — исчез глубокий, красивый, изобилующий рыбой пруд, гордость окрестных сел. Река начала мелеть, илом и гравием быстро замыло подмельничный пруд. Пруд хотели восстановить, «да, вот поди ж ты, махнули рукой!» Поставили недалеко от Сарабаихинской мельницы новую, электрическую. Дело, конечно, хорошее. А вот про колхозные водоемы забыли. И мелеет река, исчезает крупная рыба. Теперь редко-редко проплывет небольшой голавль, да и не мудрено: глубина-то всего по пояс! С прорывом мельницы Топасихи, выше села Баш-Култаева, в верховьях Мулянки исчез крупный хариус, совсем не стало окуня. А сколько было там его раньше! Да и по всей речке вряд ли найдешь омут, где можно как следует понырять. В жаркую пору окунуться есть где, а чтобы всерьез поплавать — иди от села полтора-два километра к бывшей Телькановской мельнице. Выкупаешься хорошо, а пока назад идешь — опять жара разморит.
А разве нельзя восстановить в селе Култаево пруды? Местный колхоз — миллионер, резервы имеет громадные. Хозяйство ведется образцово. И хороший пруд колхозу, конечно, нужен.
Какой чудесный, огромный пруд можно было бы устроить вблизи бывшей Сарабаихинской мельницы! Он мог бы вращать турбины небольшой колхозной электростанции, здесь развели бы зеркального и обычного карпа, водоплавающую птицу. Высокий подпор воды в изобилии напитал бы влагой придорожные участки земли, занятые под огородами. Да разве мало было бы пользы от большого водоема сильному, зажиточному, колхозу!
А какое удовольствие получили бы рыболовы-спортсмены — их ведь в селе много. Это люди самых разных возрастов и профессий, и все они, конечно, примут активнейшее участие в субботниках на строительстве большого колхозного пруда. Пруд — их общее желание, а также многих передовых колхозников. А как бы украсил он большое трактовое село, где жарким летом люди задыхаются от пыли! И какой хороший отдых могли бы иметь колхозники на берегу своего пруда.
Люди, знающие цену своему труду, хорошо знают цену заслуженному отдыху. И если этот отдых им будет обеспечен, то и работать они станут лучше во много раз.
7-го июня. Ездил за село Мокино. Удил на Мокинской яме голавлей. Кузнечиков еще нет, приходится отыскивать для наживки в зарослях прибрежного ольховника самых различных букашек и гусениц. Голавль берет хорошо.
Случайно поймал осу, пинцетом оторвал ей жало и водрузил ее на крючок. Закинул без особой надежды на успех, но почти сразу клюнуло. С трудом вывел крупного голавля. Это меня несколько поразило. Очевидно, яркая защитная окраска этого непривычного насекомого, которую так прекрасно знают обитатели суши, совсем не пугает подводных обитателей. Оса сидит на крючке очень плотно, и мне удалось выудить на нее еще четырех голавлей.
8-го июня. Не рыбачил. Рано утром пришел на мельницу. Осторожно выглянул из-за угла. В воде, освещенные солнцем, неподвижно стояли сотни язят и мелких голавликов. Неосторожное движение — и рыбок как ветром сдуло.
10-го июня. Поехали с ночевой в низовья Мулянки половить налима. Ночью погода резко переменилась: подул сильный ветер, начал моросить холодный дождь. Лес на Гляденовской горе буквально стонал. Температура воздуха быстро падала. В десять часов я поймал ершишку. Через час мой товарищ вытащил вьюна. В двенадцать решили сматывать удочки. Шли в полной темноте по лесной тропинке. Одуряюще пахло черемухой: очень много цветет ее в это лето. Когда вышли на луг, я увидел в траве сверкающий изумруд. Этот маленький огонек на фоне черной холодной ночи напомнил что-то сказочное. Изумруд оказался ивановским червячком-светлячком. Неподалеку нашли еще одного.
12-го июня. Дует северный ветер, но день ясный, солнечный.
Беспрерывно клевал мелкий окунь и крупные пескари. За весь день только одному рыболову удалось поймать окуня граммов на восемьсот. Мельник уверяет, что крупного окуня в пруду «прорва». Придется вернуться сюда в хорошую погоду.
13-го июня. Сбылась моя давнишняя мечта: сегодня отправляемся в Красавинское урочище, на Дикое озеро. От села Больше-Савино до него километров шесть-семь. Сначала идем полями, мимо торфоразработок. У столба с обращением к гражданам — «не разводить в лесу огня» дорога сворачивает в заболоченный лес. До озера, по словам нашего проводника, метров четыреста, но их преодолевали почти полтора часа. Ноги до колен утопали в жидкой грязи. Выручили болотные сапоги. Кроме грязи, нас начали сильно донимать слепни и комары.
Рассказ о мальчике, который заблудился в тайге и нашёл богатое рыбой озеро, названное потом его именем.«Это озеро не отыщешь на карте. Небольшое оно. Небольшое, зато памятное для Васютки. Еще бы! Мала ли честь для тринадцатилетнего мальчишки — озеро, названное его именем! Пускай оно и не велико, не то что, скажем, Байкал, но Васютка сам нашел его и людям показал. Да, да, не удивляйтесь и не думайте, что все озера уже известны и что у каждого есть свое название. Много еще, очень много в нашей стране безымянных озер и речек, потому что велика наша Родина и, сколько по ней ни броди, все будешь находить что-нибудь новое, интересное…».
1942 год. В полк прибыли новобранцы: силач Коля Рындин, блатной Зеленцов, своевольный Леха Булдаков, симулянт Петька. Холод, голод, муштра и жестокость командира – вот что ждет их. На их глазах офицер расстреливает ни в чем не повинных братьев Снигиревых… Но на фронте толпа мальчишек постепенно превращается в солдатское братство, где все связаны, где каждый готов поделиться с соседом последней краюхой, последним патроном. Какая же судьба их ждет?
Рассказ опубликован в сборнике «Далекая и близкая сказка».Книга классика отечественной литературы адресована подрастающему поколению. В сборник вошли рассказы для детей и юношества, написанные автором в разные годы и в основном вошедшие в главную книгу его творчества «Последний поклон». Как пишет в предисловии Валентин Курбатов, друг и исследователь творчества Виктора Астафьева, «…он всегда писал один „Последний поклон“, собирал в нем семью, которой был обойден в сиротском детстве, сзывал не только дедушку-бабушку, но и всех близких и дальних, родных и соседей, всех девчонок и мальчишек, все игры, все малые радости и немалые печали и, кажется, все цветы и травы, деревья и реки, всех ласточек и зорянок, а с ними и всю Родину, которая есть главная семья человека, его свет и спасение.
Рассказы «Капалуха» и «Весенний остров» о суровой северной природе и людям Сибири. Художник Татьяна Васильевна Соловьёва.
Виктор Астафьев (1924—2001) впервые разрушил сложившиеся в советское время каноны изображения войны, сказав о ней жестокую правду и утверждая право автора-фронтовика на память о «своей» войне.Включенные в сборник произведения объединяет вечная тема: противостояние созидательной силы любви и разрушительной стихии войны. «Пастух и пастушка» — любимое детище Виктора Астафьева — по сей день остается загадкой, как для критиков, так и для читателей, ибо заключенное в «современной пасторали» время — от века Манон Леско до наших дней — проникает дальше, в неведомые пространственные измерения...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.