Охотница за удачей - [19]

Незабываемо?.. Он всегда забывал своих женщин.

Она шумно вынырнула из воды, обдав его фонтаном брызг.

— Неужели ты так быстро выдохся, Мэтью, что уселся отдыхать? — с вызовом сказала Оливия. — Ты мужчина или слабак?

Нагнувшись, он подхватил ее и одним рывком вытащил из бассейна. Теперь они стояли друг против друга.

— Предоставляю тебе самой решить, — сказал он и поцеловал ее.

От нее пахло хлоркой, мокрый купальник холодил ему грудь. Ее затвердевшие соски и бедра волновали его, словно она была единственной женщиной в его жизни и все для него было, как в первый раз. Он прижал ее к себе, и у нее не осталось сомнений в том, что он хочет ее.

Она встрепенулась, как нервная скаковая лошадь на старте, и поцеловала его в ответ со свойственной ее натуре безрассудностью. Но, если верить ее словам, она никогда не позволяла себе безрассудных поступков с мужчинами.

Так ли это? Можно ли ей верить?

Он хотел ее, отчаянно хотел, чтобы она принадлежала ему, и только ему.

Он простонал ее имя, скользнув губами вдоль шеи. Рука коснулась ее груди, и голова его поплыла. Ему хотелось дать волю собственному телу. Еще немного — и он совсем утратит над собой контроль. Но это не входило в его планы. Ловя ртом воздух, он отстранился от нее и с трудом обрел способность говорить.

— Каков твой вердикт, Оливия? Мужчина я или слабак?

Она тяжело дышала, и Мэтью самодовольно отметил, что на этот раз она не отпрянула от него. Голос ее слегка дрогнул, когда она сказала:

— Можешь забыть про слабака. А как насчет внезапного увлечения?

— В контракте об этом ничего не говорится.

— Я предупрежу своего адвоката об этой опасности.

Он положил ей на плечи руки; парадоксально, но в ней сочетаются хрупкость и сила.

— Когда утром отбываем?

— В девять тридцать.

— Можем поехать на «паджеро», я брал его в аренду, а в аэропорту оставлю. — Она только молча кивнула головой. — А теперь пора в постель. Завтра тяжелый день.

Она вдруг задрожала.

— Мэтью, я не хочу…

— В раздельные постели, — резко сказал он. — И запомни навсегда, я не Мелвин. Я никогда не заставлю тебя делать то, что ты не захочешь сама.

— Я замерзла, — тихо промолвила она. — Мне надо в душ. Спокойной ночи, Мэтью.

— Спокойной ночи, Оливия, — сказал он, глядя, как соблазнительно покачиваются ее бедра, когда она шла к двери своего номера.

Да, пожалуй, ему доставит удовольствие избавить ее от последствий травмы, нанесенной Мелвином Уолшем. Освободить ее от страхов и желания сопротивляться, пробудить в ней страстную женщину, каковой она и является на самом деле. Освободить ее душу и тело. Она обязательно познает вкус желания.

В середине следующего дня Оливия уже заканчивала с разгрузкой «Сессны» на площадке перед ангаром частного сектора аэродрома под Филадельфией. Погода выдалась идеальной для длинного перелета — с попутным ветром и отличной видимостью. Она любовно похлопала свой самолет по фюзеляжу и улыбнулась Мэтью от переполнявшего ее восторга.

— Люблю этот самолет. Наверное, ты так же любил свою яхту.

— Ты замечательный пилот, — искренне отозвался Мэтью. — Я получил истинное наслаждение.

Она вспыхнула: Мэтью не из тех, кто разбрасывается комплиментами.

— Спасибо… Нам придется пройти таможенный контроль. Потом нас встретит папин шофер.

— Игра начинается, — весело сказал Мэтью.

Она нахмурилась.

— Умеешь ты спустить меня с небес на землю.

Мэтью засмеялся и обнял ее за плечи.

— Улыбайся, Оливия. С этого момента, дорогая, мы с тобой пара влюбленных. Без ума друг от друга, в постели и вне ее.

— Отстань!.. Нас здесь никто не видит.

Он приподнял бровь.

— Нам надо войти в образ. Не можешь же ты меняться то и дело. Так можно провалить все дело. Ты любишь меня, Оливия, привезла знакомиться с отцом и безумно счастлива.

— Безумно счастлива, — недовольно повторила она.

— Правильно.

Лицо Оливии окаменело, в желудке стало холодно, словно она целиком проглотила кусок льда. Как чудесно совершать безрассудные поступки! Только любое безрассудство влечет за собой определенные последствия.

Она сделала Мэтью предложение. Он принял его. А теперь она должна изображать, что любит его.

— Три месяца, — сказала она. — Звучит как смертный приговор.

— Ты делаешь это ради своего отца, не забывай. Который приговорен к смерти. Оливии стало стыдно. Как она могла забыть?! Неужели из-за Мэтью все улетучилось из ее головы?

— Я не забыла, — огрызнулась она. — Пошли. Чем быстрее мы справимся с этим, тем лучше. Шофера зовут Грег. Он работает у отца давно, еще меня на свете не было. У него трое внуков, которых он обожает.

— Так пойдем и сыграем в эту игру, любимая. Она резко повернулась к нему.

— Не называй меня так!

Он крепко взял ее за локоть.

— Почему?

Оливия сгоряча выпалила:

— Мелвин называл меня малышкой, Энди — дорогой и милой. Можешь называть меня так же хоть двадцать четыре часа в сутки, если тебе нужно. Но только не «любимая»!

— Кто называл тебя так? — спросил Мэтью, тяжело роняя каждое слово.

Никто. В том-то и дело. Это слово из ее мечты о человеке, которого она когда-нибудь полюбит. Детская греза сродни тем розовым лепесткам.

— Не твое дело, — резко ответила она.

— У тебя был еще один мужчина в жизни? И ты мне о нем не рассказала!