Охотница на чудовищ - [4]

 Гусь и двое охотников, в ужасе, уставились на того, кто расправился со свирепым хищником.

 Это была худая, загорелая дочерна, девушка, лет шестнадцати, с пылающими зелёным огнём глазами! Вместо кистей рук у неё из предплечий торчали полуметровые когти, а всё тело покрывали причудливые, слабо светящиеся узоры! Эти узоры, да ещё толстый браслет из кожи на правом запястье были единственной одеждой девушки.

 Девушка посмотрела в глаза Гуся, и охотник чуть не умер от страха. В глазах девушки не было ничего человеческого, ничего разумного. Это был огонь ярости, злобы и ненависти! Девушка уже не была человеком, её тело и разум принадлежали одному из Сыновей Ун-Нони – кошмарному таненнбег, из снежной тайги Маниэйту!

 - Лилия... – сказал один из охотников, тот самый, что догадался увернуться от удара йожа, а не пытался блокировать его. – Лилия!

 - Тихо ты придурок! Она ведь нас на куски порубит! – зашипел Гусь, не сводя глаз с таненнбег.

 Девушку, точнее тело, захваченное таненнбег, он тоже узнал. С этой девушкой он встречался ещё до того, как она была поглощена чудовищем Тёмных Демиургов.

 Таненнбег распахнула рот и грозно зашипела. Вместо языка у неё было несколько щупалец, что извивались, словно черви! Сделав шаг к Гусю, она вскинула лапу, и пошевелила когтями.

 Щёлк! Из груди таненнбег выросло древко стрелы! Из раны не выступило ни капли крови, да и сама девушка никак не отреагировала на стрелу, пробившую её сердце. Дитя Ун-Нони было невозможно убить какой-то простой стрелой!

 Таненнбег повернулась ко второму охотнику, неосмотрительно решившему, что её можно убить выстрелом в спину и...

 Траппера пробрал, до самых костей, настоящий страх! Теперь он отлично понимал, поче-му воины Кроум Карах боятся этих голых девчонок до судорог в солнечном сплетении. Это тебе не какой-то хищник, не глупый зверь! Это чудовище Тёмных Демиургов, сильное, ловкое, неуязвимое!

 В следующий миг таненнбег опустила лапу и, вытянув шею, прислушалась.

                               - Я ладони подставляю, в них кружится серебро;

                               Как я делаю - не знаю, но я делаю добро.

                               Я без музыки и песни не могу прожить и час.

                               Будет жизнь еще чудесней, если чудо будет в нас!

 Странная песня донеслась из глубин леса. Судя по всему, кто-то шлёпал по лесу, и, не боясь, что его услышат, распевал во всё горло! И его песня раскатывалась в лесу, порождая громкое эхо!

                               - И веселая дорога уведет куда-то ввысь.

                               Пусть осталось сил немного, но, раз есть они - держись!

                               Цвет вишневый облетает, и зима возьмет свое;

                               Что я делаю - не знаю, только все вокруг поет!

 Таненнбег прижала уши, и на её бесстрастном лице появилось выражение, которое, при небольшой доле фантазии, можно было бы посчитать за страх! Каждое слово песни заставило её вздрагивать и вжимать голову  в плечи! До этого Гусь никогда не слышал, чтобы эти чудовища так боялись поэзии.

                               - Серебром в ладони брызнет стихотворная строка.

                               Тяжело нам в этой жизни, но сама она легка!

                               Неудачи и удачи бросят вверх и кинут вниз,

                               Но пою я, а не плачу, потому что это - ЖИЗНЬ!

 Песня оборвалась, но таненнбег уже и духу на поляне не было. Она убежала, сломя голову.

Воин Ордена Пендрагон

                   

 Я вижу, как закат стекла оконные плавит,

 День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.

 Мне не вернуть назад серую птицу печали,

 Все в прошлом, так быстро тают замки в облаках.

 Там все живы, кто любил меня,

 Где восход - как праздник бесконечной жизни,

 Там нет счета рекам и морям,

 Но по ним нельзя доплыть домой.

 Вновь примирит все тьма, даже алмазы и пепел,

 Друг равен врагу в итоге, а итог один...

 Два солнца у меня на этом и прошлом свете,

 Их вместе собой укроет горько-сладкий дым.

 Возьми меня с собой, пурпурная река,

 Прочь унеси меня с собой, закат.

 Тоска о том, что было, рвется через край,

 Под крики серых птичьих стай.

                                               В.Кипелов - М.Пушкина

 Несколько долгих секунд Гусь и его товарищи по охоте лежали на траве и осматривались по сторонам, но ни таненнбег, ни таинственного певца не было слышно.

 Гусь опомнился раньше охотников и, недолго думая, начал знакомство с того, что отобрал у них лук и стрелы.

 - Совсем сошли с ума, придурки! – прошипел он. – Какого плешивого борова вы на йожа и таненнбег с луками полезли?!

 - Слушай, ты, хамло деревенское... – начал, было, неудачливый лучник, но Гусь, без малейших раздумий, треснул ему кулаком по шлему, повалив на траву.

 - Это ты меня сюда слушай ушами, - прорычал траппер. – Вы три раза могли бы быть покойниками за один день! Этого тебе что, мало?! Кто вы такие?!

 - Спокойно, Ким! – вмешался второй охотник, снимая шлем с головы.

 Гусь поперхнулся всеми словами, увидев перед собой сына майордома Ордена Тескатлипоки, Кинга Франка Вольфканга.