Охота за золотом Путина - [78]

По пути они видели в скверах и парках Одессы костры, у которых грелись люди. «Это всегда так в Одессе?», — спросил Сандер у шофера. «Нет, — ответил он. — Только когда хохлы делают очередную революцию. Тут всякой твари по паре — и бандеровцы, и коммунисты, и просто любители побузить. По ночам собираются у таких костров и обсуждают, что на следующий день делать, где митинговать, где стекла бить, где что. Да и к тому же завтра футбол — фанаты понаехали»…

«Свидетелем обвинения», как назвал его про себя Сандер человека Кучмы, оказался седой человек лет шестидесяти с заметной военной выправкой и двумя золотыми зубами, представившийся Мыколой Сидоровичем Навайло. Сандер и Робинс встретились с ним утром 2 мая в своем отеле.

Навайло принес с собой пленку с записью разговоров начальника Службы безопасности Украины Деркача и тогдашнего президента Леонида Кучмы с ее распечаткой («Шоб паны ни мучылись») на русском языке и в переводе на английский.

Первая запись. 2 июня 2000 года.

Деркач: Вот они, документы. Вот здесь и Вова Путин.

Кучма: Это про Путина?

Деркач: Да. Я «вытянул» у немцев последний экземпляр этого секретного документа. Потому что все остальные скупила по всей Европе русская разведка. Вот эти все документы. Остались только у нас. Так?

Кучма: Угу.

Деркач: Ну а у себя будем хранить. Они тут где-то хотят все закрыть.

4 июня 2000 года была сделана следующая запись:

Кучма: Это действительно ценные материалы или нет?

Деркач: По этому…

Кучма: По Путину.

Деркач: Да. Там имеется очень много ценного. Это действительно фирма, которая…

Кучма: Нет, ты мне скажи: это Путину передать или сказать ему, что у нас есть материалы?

Деркач: Он все равно поймет, откуда мы взяли эти материалы.

Кучма: Я скажу, что у Службы безопасности нашей есть интересные материалы. Я не буду ему даже передавать.

Деркач: И сказать, что мы выбрали из Германии все, что было. Больше ни у кого нет. Да?

Кучма: Конечно…

Деркач: Только у нас один комплект остался. Эта спецслужба в Германии дорого бы за него дала. А он очень заинтересован.

Кучма: А может, я скажу, что у нас есть документы, подлинные факты в Германии. Я вдаваться не буду.

Деркач: Ага.

Кучма: Скажу: «Дайте поручение своим, пускай с нашей службой свяжутся». А когда они с тобой свяжутся, скажешь: «Я президенту отдал, б. дь. Забрать у него никак не могу».

Деркач: Хорошо.

Кучма: Поиграть надо тоже.

«А теперь, господа, вот этот комплект, — сказал Навайло. — Здесь банковские переводы, расписка Путина за деньги, полученные от SPAAG. И главное — стенограмма переговоров в записи немецкой разведки БНД господина Риттера с наркобароном Очао о покупке недвижимости в Санкт-Петербурге с помощью Комитета внешних связей, который возглавлял господин Путин.

Если хотите все это получить, с вас всего один миллион долларов. Желательно сразу и наличными».

Сандер слишком хорошо знал немецкий язык, чтобы не заметить на бланке БНД с расшифровкой переговоров с Очао отсутствия в «собачке» бланка первой буквы «с» в слове Bundesnachrichtendienst. И, если даже запись разговора Кучмы и Деркача была идентичной (на памяти Сандера ее уже воспроизводили в печати[96]), то все остальные документы из «комплекта БНД» могли быть фальшивкой.

«Я полагаю, у вас есть копии», — сказал Сандер.

«Конечно», — ответил Навайло.

«Не могли бы вы нам их оставить? Необходимо провести небольшую экспертизу вашего комплекта. На это нам потребуется два дня. Встретимся здесь же послезавтра в полдень».

«Хорошо, — согласился «свидетель обвинения», видимо не ожидавший такого поворота.

Когда он ушел, Сандер пригласил Роббинса прогуляться, опасаясь, что номер прослушивается. На улице он объяснил, почему Навайло вызвал у него подозрения с его липовым бланком БНД: «Да, действительно, — сказал Роббинс. — Плохо их учили немецкому в их разведшколе. Ты думаешь, что это подстава?».

«Не исключаю, — сказал Сандер. — Только зачем это нужно украинцам»?

«Это могут быть и русские, — сказал Роббинс. — Их разведка сейчас очень активно работает здесь. Они блестяще провели свою операцию в Крыму. Взяли его без единого выстрела. Нам у них надо учиться. У них есть свои люди даже в СБУ, откуда Бриггсу и пришло это “деловое предложение”. Но в любом случае будь осторожнее».

«Спасибо за совет. Я думаю, у меня есть два дня до прихода нашего клиента за обещанным миллионом. Хочу повстречаться с одним знакомым здесь, а ты пока переправь Бриггсу все эти документы для моей группы поддержки и попроси проверить их подлинность.

Сандер нашел визитку ребе Арье Залмана и позвонил ему, сообщив, что он в Одессе. Залман обрадовался, пообещал за ним заехать, и через полчаса уже был у «Апарт-отеля» на своем «шевроле». «Тут недалеко около Дома профсоюзов на Ришельевской улице есть хороший ресторанчик еврейской кухни “Хеврон”, — сказал он. — К тому же у них всегда есть шотландский виски. И даже “Бурбон”. Предлагаю там пообедать. А потом оттуда заедем к нам в Хабад на Осипова. Это все рядом».

По пути из гостиницы к Ришельевской они проехали площадь Куликово Поле. Сандер увидел палатки, над которыми реяли российские флаги и метровые георгиевские ленты. «Это что, одесский Майдан?», — спросил Сандер. «Скорее Антимайдан, — ответил Залман. — Тут собираются сторонники федерализации. Хотя, видимо, не только они. Ого-го! Тут и “Правый сектор”. Это — бандеровцы, украинские неонацисты. В Одессе их мало, но понаехали, видимо, из Киева и с Запада… Тут рядом на Жуковского, 36 находится штаб их 15-й сотни в Одессе. Чует мое сердце, добром это не кончится».