Охота в ближнем лесу №2 1991 - [2]
Дядя Коля, пожарник Дворца культуры, соблюдавший за сценой нашу акустическую безопасность с поникшим шлангом в одной руке и беломориной в другой, в первый день еще сохранял бдительность, но ко второму совершенно притух и уподобился своему шлангу. Вирус дезорганизации был занесен уже накопившейся усталостью, а также ожиданием вечернего товарищеского ужина в местном ресторане.
Я в связи с этим, умышленно пропустил дневной концерт, но на вечерний поторопился, т. к. знал, что должны выступать ЯНКА ДЯГИЛЕВА и НИК РОК-Н-РОЛЛ. Рок-н-ролльного в НИКЕ ничего не было, если за таковой не считать вылитый на себя флакон какого-то красителя, честно расцарапанное лицо и длинную белую крысу, творчески ползавшую по конвульсивному НИКУ. Все это шоу музыкально оформлял коллектив гитаристов «КОБА» с родным шиховским деревом в руках. Дерево, впрочем, особенно не звучало, т. к. отечественные микрофоны на расстоянии двух метров объявляют себя нечувствительными, а гитаристы, и так еле стоявшие на ногах, поиском микрофонных стоек себя не обременяли.
Выступление ЯНКИ (по зрительскому приему одно из самых удачных) отличалось хорошей подачей, но при этом некоторым музыкальным однообразием. Барнаульская группа "ДЯДЯ ГО", напротив, показала интересную музыку, но к зрителю это просто не попало из-за слабого звукоизвлечения.
Картинники
Кстати, новый директор ленинградской «Мелодии» А.В. Тропилло прислал на фестиваль бригаду звукорежиссеров во главе с Юрией Морозовым для записи на цифровую деку череповецких концертов. Морозов, установивший (и продолжающий устанавливать) всесоюзный рекорд по количеству записанных альбомов (около пятидесяти), тоже выступил в этот день, но, по-моему, без особого блеска.
Журналисты, собравшиеся в Череповце, представляли, в основном, независимую прессу Москвы, Ленинграда, Горького, Луганска и т. д. В общем телеинтервью, данном всем писательским корпусом, мне запомнились претендующие на концептуальность выступления Андрея БУРЛАКИ (РИО) и Сергея ГУРЬЕВА ("КОНТРКУЛЬТУРА"), который, кстати, и вел фестивальные концерты. В общем и целом журналисты сошлись во мнении, что, учитывая беспрецендентность случая, «Рок-акустику» можно считать удачной, хотя и без крупных открытий. Были отмечены почти все более-менее приметные исполнители без особого выделения.
Что касается официальных изданий (здесь я в первую очередь надеялся на некогда восприимчивую к любой рок-инициативе "Звуковую дорожку"), то к моему уже не удивлению, а сожалению, не то что отчета, а хотя бы краткого репортажа я не встретил. Правда, был более чем поверхностный обзор в "Программе А", из которого, впрочем, следовало, что главным череповецким героем нужно считать тов. Б.У.КАШКИНА — предводителя чокнутых "КАРТИННИКОВ".
Холод, приблизившийся к сорока градусам, и товарищеский ужин в предшествующую ночь малость подняли творческий энтузиазм, и на дневной концерт участники фестиваля собирались не очень активно. МАЙКА, который должен был играть днем, привезли только к вечеру. Опоздали и тропилловцы, не записав самое лучшее, на мой взгляд, выступление — свердловский «ЧАЙФ». Фестивальный день был спасен в рок-н-ролльном духе. Столпотворение в курилке, где шли параллельные концерты, выдвинуло альтернативных лидеров, которых Колесов и выпустил на большую сцену, что в ряде случаев сильно оживило фестивальную программу.
Майк
Сцена в фойе, наконец-то отобранная у «КАРТИННИКОВ», была предоставлена на перерыв группе "ДОМ ХУДОЖНИКА", и дневной концерт аккуратно перешел в вечерний, где выступали МАЙК, РЫЖЕНКО, СИГАЧЕВ…, но их я уже не увидел, потому что наш поезд ушел раньше, чем закончилась "Рок-акустика".
Вообще-то на месте нормального зрителя, купившего билет и отсмотревшего фестивальные концерты, я бы, пожалуй, заскучал. Вся программа была построена, в основном, на авторах-исполнителях, показывающих свои песни под гитару (в лучшем случае, под две, что на уставшее ухо почти одно и то же). Музыку, как таковую, т. е. мелодию и аранжировку, кроме НАУМОВА в состоянии были воспроизвести только группы, которых в Череповце было очень немного. Отчего и создавалось впечатление монотонности, которую, правда, нередко нарушал гремевший со сцены художественно оправданный и неоправданный мат, что на фоне упомянутого жанрового однообразия воспринималось как нечто революционное (особенно панкующей частью зрителей, к третьему дню забившей весь партер).
Со стороны могло показаться, что советский акустический рок — разновидность вовсе не музыкального, а поэтического жанра, где инструмент является, если хотите, аксессуаром исполнителя, необходимым не столько для верного звукоизвлечения, сколько для занятости рук. На моей памяти всего два примера хоть как-то оправдывающих такую точку зрения — ВЫСОЦКИЙ и БАШЛАЧЕВ.
Так музыка стала второстепенным звеном фестиваля. Зато во всем остальном — полный порядок. Самое дорогое — это атмосфера существования разных людей в одном, только им понятном, контексте. Отчего осталось ощущение неповторимости и, все-таки, осмысленности происходящего.
