Охота в атомном аду - [29]

Реакции на подъехавший автомобиль с дипломатическими номерами по-прежнему не было никакой, и это продолжало неприятно удивлять. Неужели внутри совсем никого?

Моя напарница вылезла из машины первой, а я, вытащив из бардачка пистолет с глушителем (полный брат-близнец её «беретты») и оставив на всякий случай ключи в замке зажигания, направился следом. Реакции на хлопанье дверей «Доджа» тоже не последовало – или халтурно службу несли, или явно что-то случилось.

Кэтрин во всё том же образе миссис Кеннеди, держа пистолет в опущенной правой руке стволом вниз, прошла десяток шагов по жухлой осенней траве и, стукнув каблуками туфель по крашеному железу ступенек (внутри опять никакой реакции!), решительно взялась за ручку входной двери. То, что первой входила она, было понятно и логично. Если те, кто сидел внутри, сначала увидят всемирно узнаваемую женщину в штатском (а тем более – первую леди США) – явно растеряются и погодят стрелять, дав нам какую-никакую фору в возможно предстоящей дуэли.

Левая рука моей напарницы рванула запор на себя, железная дверка распахнулась практически бесшумно, и мы оказались внутри типичного места, откуда в те времена начинали большие и малые войны. Войдя в пахнущее свежей краской, канифолью, горелой изоляцией и нагретым железом пространство командного пункта, я встал за спиной Кэтрин, не определившись сразу, что мне надлежит контролировать в первую очередь – оставшуюся позади входную дверь или же то, что впереди?

Хотя впереди всё было ожидаемо. Под потолком и на стенах под круглыми пластмассовыми плафонами горело синеватое дежурное освещение. Внутри КУНГ выглядел совершенно в стиле почти забытой ныне советской «пионерской фантастики», одновременно давая хорошее представление о том, как выглядела электроника в 1950–1960-е гг., в те самые времена, когда отдельные умники силились понять, «сможет ли паровая машина мыслить». Короче говоря, это был прямо-таки целый многоцветный мир, собранный в весьма ограниченном объёме. Примерно то же можно было ощутить, посмотрев с тыла внутрь очень старого телевизора со снятой задней крышкой.

Правда, фон был казённо-невесёлый, серый, хотя и разных оттенков. Светло-серый цвет стенок, потолка и панелей переходил в чуть более тёмное, серо-синее, синтетическое, похожее на линолеум, покрытие на полу.

Три кресла были очень далекими предками тех, что в моё время заполонили конторы и офисы. Низкие, без подголовников, широкие, с возможностью кругового вращения на крестообразном основании. Каркас и подставка сиденья были явно алюминиевыми, само седалище и спинка – чёрная кожа, причём, возможно, не заменитель.

В крайнем слева кресле спиной к нам сидел, уткнувшись мордой в панель перед собой, явный труп в придававших ему сходство с укурившимся вусмерть тиджеем, массивных наушниках, с капральскими нашивками на рукаве форменной рубашки. Здешние экраны были массивны и многочисленны, прямо как в рубке звездолёта из «Большого космического путешествия» – для полноты картины не хватало только фальшивых панорамных иллюминаторов. Четыре довольно больших экрана, похожих на телевизионные (не иначе как для передачи телеметрических данных ракет), и десяток более мелких, зеленоватого оттенка. Для чего нужны были эти, последние, – фиг его знает, наверное, какие-нибудь РЛС, благо антенн вокруг натыкано с избытком.

На дальней боковой стене выделялся металлический шкаф с двумя здоровенными бобинами магнитной плёнки под закрытой органическим стеклом передней стенкой – ну явно продвинутая записывающая аппаратура тех времён. И из всех стен торчали угловатые, квадратные или прямоугольные блоки-модули, щедро украшенные торчащими из них ровными рядами цилиндрическими донцами от непонятно чего, а также похожими на пузырьки от лекарств стеклянными пупырышками радиоламп самого различного размера. Кружок юных радиолюбителей, мля.

И кругом пульты, утыканные кнопками, тумблерами, переключателями и цветными лампочками-индикаторами. В старом фантастическом фильме эта «радость эпилептика» производила бы солидное впечатление, особенно если бы ритмично моргала разноцветными огоньками в кадре. Но как они тогда, в реальной жизни, во всём этом лампово-перфокартном хозяйстве вообще разбирались – даже не знаю. Затрудняюсь себе представить, тем более что у нас это всё давно отмерло на клеточном уровне…

Но, самое главное, что я понял, едва войдя, – роковой пуск, если он и состоится, будет произведён явно не отсюда. На это указывало то, что экраны, похоже, были отключены и светилась от силы треть лампочек и индикаторов.

Опа… Кроме трупа капрала в кресле на полу обнаружились ещё три жмура в мундирах, в том числе один с двумя металлическими планками на погонах форменной рубашки с галстучком. Капитан, стало быть, видимо, он тут старший. Был… А где тот самый, самый главный здесь, господин майор – вообще непонятно…

Впрочем, живые тут тоже наличествовали. Над трупами обнаружились два излишне молодых и щуплых для американских солдат хлопчика, в явно великоватой полевой форме армии США. Один оседлал правое кресло за массивным пультом, а второй шарил по стенным шкафам и полкам – явно что-то искал. В его блудливых ручонках и на третьем кресле я разглядел несколько казённого вида папок в клеёнчатых обложках.