Охота пуще неволи - [9]

Эксперимент был не нов. Все эти способы описаны в соответствующей литературе. И тем более непонятно, почему подавляющее большинство охотников пользуются с начала и до конца сезона только одним способом. Впрочем, это их дело. Я буду поступать иначе.

21 октября

Сегодня я добыл первого соболя. Вот как это произошло.

С утра над тайгой нависли мокрые облака. Температура еще вчера поднялась выше 0°, и всю ночь шла морось, которая днем сменилась мокрым снегом. На реке шуга опять поредела и помельчала. Чертыхаясь, я все-таки вышел на охоту. Разумеется, ни о какой добыче я и не мечтал. Моя основная задача теперь — поставить побольше капканов, одновременно прорубая путик. Мальчик тем временем пошел в поиск: у него свои задачи.

Когда я уже заканчивал возню с пятым капканом, услышал лай Мальчика. Лаял он издалека и примерно так же, как облаивает глухаря. Но было и что-то новое в его лае. Поэтому я поспешил к нему. Продираться пришлось около километра, преодолевая долины ручьев и крутые водоразделы. Лаял Мальчик с большими перерывами, поэтому встретились мы с ним неожиданно. Увидев меня, он бросился к одной группе деревьев и залаял, задрав морду кверху. Я стал подкрадываться: может быть, там все-таки глухарь. Однако птицы там не оказалось: глухаря трудно не заметить. Радостная догадка оборачивалась явью, так как Мальчик продолжал азартно облаивать лиственницу. Разумеется, это не белка. Значит… соболь? Ну да! Вон он, сидит на ветке лиственницы, как белка, и смотрит вниз на собаку. Я вышел из-за деревьев и, не раздумывая, выстрелил навскидку, почти не целясь. Соболь комом полетел вниз, на мгновение застрял на нижней ветке и упал прямо в зубы собаке. Опасаясь, что Мальчик в азарте порвет шкуру соболя, который еще бился в предсмертной агонии, я бросился отнимать его. Завязалась драка. Ослепленный азартом, Мальчик забыл все уроки воспитания. Пришлось хорошенько наподдать ему, чтобы привести в чувство. Но потом я все-таки подозвал пса и позволил в качестве поощрения полизать морду соболя, не разрешая его кусать. После этого достал из рюкзака рябчика и дал половину, заодно приласкав. Так что бедный пес в течение одной минуты вынужден был испытать на себе сполна политику «кнута и пряника».

Во всей этой истории меня обрадовала не добыча — в конце концов зверек был одним из нескольких десятков соболей, которые я собирался добыть в этом сезоне, — а то, что собака моя наконец пошла на соболя. Значит, пробудился в ней охотничий инстинкт. И самое главное — она теперь зовет меня на помощь, призывая принять участие в ее охоте. Дикие собаки, например, не лают, потому что им некого звать. Ценность охотничьей собаки в том и заключается, что она не мыслит себе охоты без участия в ней человека, ее хозяина. Вот этот-то инстинкт (вернее, навык) и надо закреплять в ней.

Должен сказать, что для местных охотников хорошая собака — это почти все. Она и мясо добывает, и пушнину. И настоящий охотник никогда не ограничивается только одной собакой. Обычно их у него две-три, а иногда и четыре. Работают собаки много. Но, поскольку сезон охоты с собакой сравнительно невелик — месяц от силы, охотник старается в этот осенне-зимний период использовать каждый день. Период этот считается самым продуктивным. Именно в это время добывается мясо и основное количество соболя. Метеорологические условия для охотника в такой ситуации не существуют, он их просто игнорирует. Разумеется, ему надо иметь железное здоровье, так как погода в это время весьма капризна. Мало того что он ходит по тайге с утра до ночи, он и ест от случая к случаю, одежда его никогда не просыхает до конца и спит он урывками, готовый даже ночью вскочить с постели и бежать на зов собак. Я знаю, что некоторые охотники умудряются, так вот охотясь, добывать до 30 и более соболей, не говоря уж о сохатых, которые добываются почти исключительно только при помощи собак. При этом не надо забывать, что охотнику приходится много работать и после добычи зверя. Особенно много возни с лосем. Ведь мало ободрать шкуру. Надо еще перетащить мясо к реке, что делается тоже не без помощи собак. Их впрягают в нарты и используют как тягловую силу.

Короче говоря, собака для местных охотников — это в потенциале 70 процентов его годового дохода. И хорошую собаку поэтому охотники никогда не продают. Она им служит до конца дней своих, ибо ей нет цены.

Из Мальчика может получиться хорошая собака. Его надо только обучить. У него хорошая наследственность, несмотря на малый рост. Это, прежде всего смелость и агрессивность — качества, которые встречаются у собак не столь уж часто. Остальное — дело наживное. Поэтому я уверен, что он пойдет и на сохатого, и на медведя. Для меня это важнее, чем все остальное, потому что я решил вести охоту не совсем так, как местные охотники. Во-первых, намерен в пушном промысле делать упор не на собаку, а на капканы. Следовательно, собака мне нужна прежде всего для добычи мяса, то есть для охоты на сохатых. Во-вторых, мне нужен и защитник. Шатуны здесь — не редкость; недаром в Туруханском районе, единственном в Союзе, за шкуру убитого медведя дают премию, хотя в остальных местах он находится под охраной государства. В позапрошлом году шатун задрал охотника, но чаще их нападения оказываются роковыми для них самих, и собака, которая способна даже ценой своей жизни хотя бы на секунду задержать нападение зверя, может спасти жизнь своего хозяина; в такие моменты секунды играют огромную роль. А Мальчик, я уже знаю, не задумываясь, бросится на смертельно опасного зверя, защищая меня. Мне известно, что собак, идущих на соболя или белку, много, но медвежатниц — единицы.