Охота на зайцев и других грызунов - [2]
Мы пошли вместе, продолжая охотничий разговор.
Я спросил:
- Ты, Сережа, кроме дроздов, бьешь еще какую-нибудь дичь?
Сережа улыбнулся.
- А то как же? За осень я взял шесть уток, четырех рябчиков, тетерочку и зайца...
Заметив, очевидно, недоверчивое выражение на моем лице, Сережа несколько обиделся.
- Не думай, что я прихвастываю, - я и "мазал" немало. Теперь вот все прикидываю, как бы собачку завести, лаечку. Белок нынче много, а белка, говорят, стоит дорого - полтинник шкурка. Набью сотенку - и у меня будет целое богатство: пятьдесят рублей!
Он о чем-то подумал, потом еще раз оглянул меня.
- Вместе, может быть, будем ходить на охоту? И вот мы тоже стали маленькими робинзонами.
Мы не пропускали почти ни одного дня: нас задерживали дома лишь дожди и бури. После школьных занятий я перекидывал за плечи "монтекристо" и ягдташ, насыпал в карман горстку патронов и заходил за Сережей. В праздничные дни мы уходили с утра, захватив с собой закуску и чайник.
Домик, где жил Сережа, стоял на одной из самых крутых и отдаленных городских гор. Гора густо, зарастала кустарником - зимой тут наваживались русаки, - а под го-.рой лежала Волга, по которой в эти осенние дни непрерывно плыли медлительные и гулкие буксиры.
Отец Сережи, пожилой человек с казацкими усами, был сапожником - в домике всегда чувствовался запах шагрени и дегтя, слышалось ровное постукиванье молоточка или хрустящий треск кожи под ножом. Старшая сестра Сережи строчила на машине или вышивала на пяльцах, покрывая тонкий батист лебедями и розами, папоротниками и звездами. За работой она хорошо пела русские песни.
Сережу любили дома за скромность и хозяйственность, за отличные успехи в занятиях: он почти всегда шел первым учеником. У него была своя крошечная комнатушка, где над кроватью висели ружье, патронташ и сумка, а над столом - чучело голубой сизоворонки. Чучело было сделано самим Сережей. На столике ровными стопками лежали тетради и книги. Изящно переплетенные Пушкин и Гоголь - награды при переходе из класса в класс - были бережно обернуты золоченой бумагой.
Сережа встречал меня веселой улыбкой, придававшей его широкому скуластому лицу оттенок особого добродушия. Он надевал изношенную клетчатую курточку, старую рыжую шапку и осторожно брал в руки ружье, которым очень дорожил и гордился. Гордился он и охотничьими сапогами, подарком отца: сапоги были удобные, широкие, с двойной подошвой и ремешками на голенищах.
- Робинзоны двинулись, - весело говорил Сережа, пересчитывая в патронташе медные узкие патроны.
До чего же памятны мне эти лесные, в особенности праздничные, скитанья, просторно открывавшие пленительный мир охоты!
Мы быстро спускались по скату горы, шли вдоль ключевой речки, входили в осенний лес. В лесу расходились и, перекликаясь ("гоп-гоп"!), неторопливо подвигались по вырубкам и дорожкам. Лес уже осыпался, но все еще радовал пышной яркостью красок. Если было ветрено, листья падали быстро, косым золотым ливнем; если день был тихим и звонким - они ложились неторопливо, с легким шуршанием. Особенно восхищали своими тончайшими узорами листья дуба и вяза, похожие на переводные картинки. Я подолгу любовался ими, смотрел сквозь них на солнце - и они наполнялись каким-то сумеречным светом, словно бумажные фонарики на зажженной праздничной елке. Самые красивые из этих листьев я опускал в сумку - для гербария.
Лесной мир, впервые открываемый и познаваемый, завораживал своей прелестью на каждом шагу. Лисьи норы и отнорки в овраге вызывали в памяти рисунки из охотничьих журналов: веселых охотников в зеленых куртках, пушистого багряного зверя и неуклюже грациозных такс с кривыми лапками и острыми рыбьими мордами. Старые дубы со своими щербатыми стволами и могуче недоступной вершиной волновали думами о богатырях и великанах. Даже от желудей трудно было оторвать взгляд: так приятна была их литая тяжесть, их кофейный маслянистый блеск. Спелые, красноватые орехи, горстями насыпанные в сумку, перезванивали в ней, как детские игрушечные гусли. Засохшая смола, отламываемая с неохватной елки, напоминала сотовый мед.
В высоких и частых ельниках стоял полумрак. Овраги удивляли стремительной глубиной. Их песчаные скаты сверкали под солнцем, как бронзовые плиты. По дну оврагов катились студеные ручьи. Круглые чистые камешки светились в них зеленовато-и влажно, будто виноградины. В оврагах обитали нелюдимые, сумрачные барсуки.
Сережа был старше меня не только возрастом, но и знаниями, касающимися жизни природы. Эти знания он приобретал как из книг, так и из своей охотничьей практики.
Сережа знал в подгородных лесах каждый уголок, где обитала дичь.
- Вот сейчас начнется рябчиковая гривка, - говорил он, когда мы, миновав опушку, входили в березовые и осиновые заросли. - Иди тише, присматривайся и прислушивайся.
Мы опять расходились, и скоро, действительно, слышался треск крыльев: с земли поднимались рябчики. Где-то в стороне начинался тоненький свист: это посвистывал в пищик Сережа, подманивая птицу.
В этой памятной "гривке" и я добыл своего первого рябчика. Поднятый Сережей, он скользнул между березами и вдруг опустился невдалеке от меня на вершину елочки. Глаза мои затуманились, но я все же мгновенно поднял "монтекристо" и выстрелил пулькой "боскет". Я ничего не видел, слышал только какой-то удивительно приятный звук: рябчик упал на землю.
В данной книге, написанной американскими специалистами, подробно описаны принципы выбора щенка для рабочей и спортивной карьеры и методика подготовки собаки к испытаниям и соревнованиям по шутцхунду (ИПО). Упражнения всех трех разделов шутцхунда (след, послушание и защита) разбиты на отдельные простые элементы, описаны методики обучения этим элементам и некоторые типичные ошибки дрессировщика. Авторы уделяют особое внимание формированию у животного сильной мотивации к работе. Это руководство предназначено для владельцев служебных собак, инструкторов по дрессировке и спортсменов, выступающих с собаками на соревнованиях разного уровня.
Друзья, много сил и внимания я уделяю развитию своего творческого дара, и могу сказать, что на этом поприще добился определенных успехов. В издательстве «Лениздат» вышла моя дебютная книга «Бунт на Свалке». Готовится к выходу и вся написанная мною трилогия. В связи с этим я решил предложить вашему вниманию мой личный учебник литературного мастерства. В данную книгу вошли мои многочисленные статьи и эссе, опубликованные в свободном доступе на различных знаменитых литературных площадках в сети Интернет. В учебнике вы найдете советы на все случаи жизни.
Как ловить рыбу, как добиться того, чтобы рыбалка была удачной? На эти и некоторые другие вопроси, которые интересовали и интересуют не только новичков, но и бывалых удильщиков, Спиннингистов, в известной степени дает ответы эта книга. В ней можно получить различные советы: где искать рыбу в то или иное время года, как ее привадить, на что ловить, как лучше подготовить снасти. Читатель узнает также о находках умельцев, об этике рыболовов-любителей, правилах поведения на воде и на льду. Книга рассчитана на рыболовов-любителей.
В книге в занимательной форме описывается история чеканки китайских монет с изображением политических деятелей начиная с первых лет революции до прихода к власти коммунистов. В приложении даны советы и рекомендации по переводу надписей на китайских монетах, таблицы наиболее часто встречающихся на монетах иероглифов и примеры их чтения. Книга снабжена большим количеством иллюстраций.
Аквариум украсит любую квартиру. В этой книге вы узнаете о видах аквариумов и предметах, необходимых для их оборудования, о грунте для них, о растениях, которые делают подводный мир столь прекрасным, загадочным и неповторимым. Но, самое главное, вы познакомитесь с живыми обитателями искусственных водоемов, их содержанием и разведением. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
«Есть такие растения, которые можно назвать как бы символами комнатного цветоводства определённой эпохи, а иногда даже символами некого общественного явления. Когда-то таким символом была «герань» (пеларгония). Причём в искажённом сознании ранней советской эпохи герань (вместе с канарейкой в клетке) стала символом мещанства, как чего-то буржуазного, отмирающего… Революция не поощряла уюта в доме. Потом этот максимализм ушел, но символическое значение гераней, а также фуксий в значительной мере осталось при них…».