Охота на викинга [роман] - [2]

Книжки, которые писал Дмитрий, выходили с яркими целлофанированными обложками, на которых мускулистые красавцы в камуфляже или кевларовой броне, сжимая в одной руке меч, а в другой плазмоган, крушили мутантов, инопланетян и драконов, а к ним льнули полуголые грудастые красотки с зелеными, непременно зелеными глазами. Подобные книги до сих пор продаются во всех магазинах России. Мне иногда кажется, что они размножаются на полках делением, как амебы.

У нас такие книги издавались в восьмидесятые, я тогда был маленьким и помню, как бабушка запрещала мне рассматривать всех этих обложечных барбарелл и суперменов, «чтобы не испортить вкус».

Писательский бизнес в России, судя по рассказам Дмитрия, — дело неблагодарное. Издатели буквально грабят писателей, выплачивая нищенские гонорары, но при этом создают условия для привлечения в отрасль все новых и новых молодых и талантливых авторов, готовых работать за копейки, лишь бы увидеть свой опус напечатанным.

Дмитрий занимал в книжном мире России неплохую нишу, а потом ему это наскучило, по крайней мере так утверждал он сам.

— Понимаешь, — говорил он мне в минуты алкогольной откровенности, — надоело. Я — как воздушный шарик, летел вверх, летел, и вдруг — бац! — потолок. Неба нет, понимаешь? Тогда я плюнул и ушел…

Сравнение небритого сорокалетнего толстяка с воздушным шариком, конечно, забавно, но я списываю это на литературные атавизмы Дмитрия. Как пиарщик он весьма неплох, есть и креатив, и поиск, и стремление к совершенству. С таким человеком мне комфортно работать, а это главное, если хочешь добиться результата.

Я — хочу. Моя цель — сделать наш банковский филиал лучшим в Восточной Европе. Зачем? Не знаю. Наверное, для того чтобы почувствовать удовлетворение от своей работы и жизни. Или от жизни и работы… Впрочем, эти два понятия последние три года для меня слились воедино. Я живу, чтобы работать, и работаю, чтобы жить. Так уж получилось.

Виновата в этом девушка с вишневыми глазами. Ее звали Мархеритта — креолка с французских заморских территорий, не то с Гваделупы, не то с Мартиники. Хотя почему звали? Зовут до сих пор, только уже другие. Я зарекся произносить это имя, слишком больно. Больно даже по прошествии трех лет. Видимо, рана оказалась куда глубже, чем я думал поначалу.

Мархи… Так я называл ее в минуты близости. Нет, не буду сейчас о ней. Может быть, когда-нибудь потом, позже. Продолжу лучше про Дмитрия.

Забросив писательское ремесло, он похудел на пятнадцать килограммов, изменил свои привычки, например, он не пьет теперь коньяк по утрам и всерьез рассчитывает к шестидесяти годам стать вице-президентом по связям с общественностью всего холдинга. Я в него верю. Не только потому, что он мой друг, но и потому, что русским уже давно пора быть в Европе не только пугалами и туристами.

Дмитрий вместе с коллегами из своего отдела подготовил для меня сюрприз. Он так и сказал:

— Шеф, эту днюху ты запомнишь надолго.

Днюха — это он специально. Я хочу выучить русский язык так хорошо, чтобы меня не принимали за иностранца. Для этого мало освоить произношения, научиться образовывать из четырех исходных матерных слов три с лишним

тысячи производных и понять великий сакральный смысл распространенного русского ответа на любой вопрос: «Да нет». Нужно впитать в себя все разнообразие слов, диалектов, неологизмов, впитать нюансы интонаций и эвфемизмы, которые еще необходимо научиться правильно вставлять. Например, я полгода пытался постичь смысл фразы, которую произносит мой заместитель Анатолий, вызывая к себе офис-менеджера:

— Встань передо мной, как лист перед травой!

А когда я при всех однажды пересказал Дмитрию случайно подслушанный диалог моей секретарши Ани (это очень по-русски — «секретарша», а не секретарь!) с девушкой Светой из кредитного отдела, то попал в неудобное положение, потому что подставил Аню.

Диалог был таков:

Света:

— Мы сегодня в клуб. Ты с нами?

Аня:

— Глеб будет?

Света:

— Да.

Аня:

— Тогда я — мимо.

Света:

— Почему?

Аня:

— Красная армия наступает. Наступление показывают по цветному телевидению. А запасной выход заколочен. Все ушли на фронт.

Света:

— А-а-а… Ну, извини, подруга, едем без тебя.

Я решил, что Аня не едет в ночной клуб потому, что у нее занятие в клубе исторических реконструкторов, посвященное Великой Отечественной войне советского народа, и прямо спросил ее об этом, а когда она начала отнекиваться, озвучил разговор. Аня покраснела и убежала. Дмитрий долго смеялся, а потом перевел мне с русского на русский, о чем говорили девушки. Пришлось дарить Ане премию, а коллег я попросил разговаривать со мной, особенно в неформальной обстановке, так, как они разговаривают со своими близкими людьми, чтобы быстрее освоить этот великий и могучий, непонятный и перезамороченный русский язык.

Телефонный звонок выводит меня из задумчивости. На входящий неизвестный вызов у меня стоит «Smells Like Teen Spirit» от Nirvana. Говорят, это лучшая песня девяностых. Не знаю, у меня она прочно ассоциируется с тем, как я напился в день окончания университета и едва не утонул в канале. Именно поэтому я поставил эту мелодию на входящие звонки. Входящий аноним не несет ничего хорошего, это аксиома нашего времени.