Охота на Сезанна - [90]

Хестон схватил бумаги и надел очки.

– Я не могу помнить все просьбы, которые попадают на мой стол.

Оксби продолжал:

– Кажется, у нас разногласия относительно информации по Вулкану, и нам важно было лично обговорить все. Я беру на себя ответственность за прикрепление к делу образа Вулкана и напоминаю тебе, что он психопат.– Оксби нагнулся вперед.– Вне сомнения, это очень умный человек, и он отлично знает, что мы из кожи вон лезем, чтобы его найти, но я хочу, чтобы он был уверен, что у нас есть серьезные проблемы, потому что мы не имеем никаких прав во Франции, а французы слишком заняты другими делами. Если он увидит, что Ллуэллин будет там без охраны, он попытается извлечь из этого выгоду.

Хестон потер переносицу.

– Ты выстраиваешь всю свою стратегию на том предположении, что Вулкану нужна картина Ллуэллина. Почему ты в этом так уверен?

Оксби закрыл глаза, глубоко вздохнул и, тщательно подбирая слова, ответил:

– Потому что, Эллиот, мне известны факты и подробности о Вулкане и о том, с кем он сотрудничает. Поэтому мой инстинкт подсказывает мне, что он попытается сделать что-то до девятнадцатого января. – Оксби открыл глаза и посмотрел на Хестона. – Я предельно откровенен с тобой. Честно признаюсь, я не уверен, нужна ли Вулкану картина или он хочет уничтожить ее. Но я более чем уверен, что он покажется.

– Гарантируешь? – спросил Хестон.

– Ну как я могу; если бы это было возможно, ты бы меня не выспрашивал.

– Кстати говоря, ты должен ответить еще на один вопрос.

Оксби сказал:

– Что касается отправки сержантов Мурраторе и Браули во Францию, я всего лишь хотел, чтобы они съездили туда на пару дней. Не думал, что это вызовет такую бурю.

Хестон пристально посмотрел на Оксби, потом медленно почесал свой изящный нос.

– Да, это произошло, и это нарушение устава. Как ты на это ответишь?

– Они сами вызвались, потому что они так же заинтересованы, как и я, и хотят задержать Вулкана. Они взяли отгул.

– Джек, ни один член нашего департамента не может выехать за границу по личному делу или по работе и представлять лондонскую полицию, если: во-первых, эта страна не сделала официальный запрос и, во-вторых, комиссар не предоставил официальные инструкции. Ни одно из этих условий не выполнено.

– Ну что ж, у тебя будет много времени обдумать мой выговор.

– Ты суешься не в свое дело, Джек. Ты будешь на французской земле, и никто тебе не поможет.

– Сэм Тернер сказал, что он поможет. Ему не терпится оторваться от компьютера.

Оксби отвернулся и начал изучать собственные руки, сложив их вместе. Он был озабочен информацией, которую Джимми Мурраторе раздобыл во время своего несанкционированного и оставшегося без отчета посещения «Сеперы» Алана Пинкстера. Стоит ли говорить об этом Хестону? И каковы будут последствия, если он этого не сделает?

У Хестона зазвонил телефон. Он посмотрел на него, ожидая, что тот перестанет звонить, будто знал, кто это.

– Хестон слушает, – наконец сказал он.

Оксби стоял у окна, пытаясь не слушать, что говорит Хестон, видимо, своей жене, Гретхен, которая собиралась прорываться через защитное кольцо его помощников. Оксби смотрел на самый высокий небоскреб в финансовом районе Лондона.

Глава 49

Бад Самюэльсон в гневе смотрел поверх широкого полированного стола для заседаний на Алана Пинкстера. Он так крепко зажал в кулаке карандаши, что костяшки побелели, а руки тряслись. Рядом с ним стоял Терри Слоун, сильно потея и переминаясь с ноги на ногу.

Самюэльсон заговорил злым, срывающимся голосом:

– Ты болван, Алан Пинкстер, лживый, вонючий мерзавец.

– Вы высказались, Бад, – сказал Терри Слоун. – Пусть он скажет.

– В прошлый раз, когда он был здесь и мы позволили ему говорить, он отсюда вышел и потешался над нами целых полтора месяца. Хватит. – Он глянул на Пинкстера. – Что ты знаешь о человеке по имени Сабуро Кондо?

Пинкстер вспыхнул, и его красное лицо побелело. Он, может, и был готов к нападкам и оскорблениям Самюэльсона, но не к такому.

– Я знаю, что он японец и что он торгует предметами искусства. Многие об этом знают.

Самьюэльсон ожидал уклончивого ответа и получил его.

– Попробуем еще. Что ты знаешь о картине под названием «Перед скачками»? – Он внимательно cледил за реакцией Пинкстера. – Если вдруг у тебя случился приступ амнезии, ее написал Дега; украли из собрания Берроуз.

Пинкстер перевел взгляд с Самюэльсона на Терри Слоуна:

– Я об этом ничего не знаю.

Терри Слоун покачал головой:

– У нас другая информация, Алан. Вы сотрудничали с Кондо, и, согласно нашим источникам, он получил от вас картину Дега и продал ее в Японии более чем за шесть миллионов долларов.

– У вас неверная информация, – сказал Пинкстер. Самюэльсон подпрыгнул.

– Ты по уши в дерьме. Я не знаю, сколько из этих шести миллионов получил ты, но лучше положи их на блюдечко и передай Терри. – Он поднялся. – Я уже раньше имел дело с вонючими мерзавцами, но только потому, что выбора не было. Мы выходим из твоего чертова «Пасифик Боула» прямо сейчас, остается только маленькая деталь в сто шесть миллионов долларов. Мы хотим все до пенни. Если ты их не достанешь, загремишь в тюрьму, думаю, лет так на двадцать.