Охота на привидений - [9]

— Ружье возьми, — прошептал Вовка.

— Как? — пожал я плечами. — Не мое.

— Жаль, — заметил Куличик и вышел в сени.

— Жаль, — повторил мой новый зна­комый уже на улице. — С ружьем лучше. И постреляли бы, нафик. Может, зайца бы или енота.

— Ну не мое ружье, — опять пожал я плечами.

Вовка промолчал. На небеса выкатила луна и стало посветлее, так же, как тогда в поле, когда мы вышли из машины по пу­ти к Ворожееву.

— Вов, — обратился я к Куличику, — пошли в церковь слазим?

— Да ну, нафик, — тут же ответил он, — пошли лучше в лес сходим, следы посмотрим, или в коровник.

— Да что я в твоем коровнике не ви­дел? — удивился я. — Пошли в церковь.

— Не, нафик, пошли лучше ко мне в гости.

— Ты что, боишься? — догадался я об истинной причине Вовкиного отказа.

— А то, — спокойно отозвался Вов­ка, — там Куделин бродит.

— Да ты чего? — удивился я. — Тоже что ль в эту ерунду веришь про привиде­ние?

—Хошь — верь, хошь — не верь, — все так же спокойно отозвался Вовка, — а ни­чего не переменится. Куделин там бродит, нафик, по ночам, и все.

— Ну ты даешь! — решил взять я Кули­чика с другого бока. — Если даже приви­дение есть, хотя я и не верю, то как оно в церковь-то попадет, в святое место?

— А церковь-то какая? — серьезно спросил Вовка и тут же сам ответил: — Разоренная. Понял? Стало быть оскверни­ли ее. Да и даже если внутри привидения нет, так Куделин вокруг нее и по кладби­щу бродит. Не-е, нафик, я туда не пойду.

Тут я уже не выдержал. Я разозлился и возмутился.

— Ты как хочешь, — сказал тогда я, — а я сам в церковь пойду и на кладбище, чтобы вы все убедились, что никакого Куделина нет. Вот только фонарь возьму. Но ты трус после всего этого.

Я пошел в дом за фонариком.

Когда я в очередной раз миновал шум­но споривших теперь о чем-то Пал Палыча и дядю Егора и вошел в комнату, Светка поспешно отвернулась в сторону. Я понял, что она плачет.

— Ты чего? — подсел я к ней на диван и обнял за плечи. — Не расстраивайся так, мы его отыщем. Найдется.

Светка молчала и ко мне не поворачи­валась. Я поцеловал ее в щеку, щека была соленой от слез.

— Ну ладно тебе, пошли лучше еще по­гуляем, — я попытался заглянуть Светке в глаза. Она отвернулась еще дальше, по­том пару раз всхлипнула и прерывисто вздохнула.

— Ладно, пойдем, — согласилась наконец Светка, справляясь с собой. Она под­нялась с дивана, оправила свитер, вытер­ла со щеки слезинку и стала одеваться на улицу. Нос у нее был в этот момент, как слива, — наплакала. Из дома мы вышли вместе.

Во дворе у калитки, на том самом ме­сте, где я его оставил, смущенно топтался Куличик. Мы со Светкой прошли мимо и вышли на деревенскую улицу.

— Ну, идешь, что ли? — обернулся я к Вовке.

Он ничего не ответил, но отправился за нами, нагоняя на ходу.

По дороге Светка и Вовка молчали, а я развлекал их разговорами.

— Свет, мы к церкви идем и на клад­бище.

Светка никак не отвечала, бодро шагая по хрусткому снежку, так, что мне прихо­дилось все время прибавлять шагу, иначе бы я отстал,

— И нечего тут межеваться, — продол­жал я свой монолог, адресуя его теперь уже Куличику. — Между прочим, сейчас еще вечер, даже не ночь, так что ваше привидение мы уж никак не встретим. По­койники-то в полночь из гроба выбираются.

Куличик молча семенил рядом, но весь как-то даже съежился от моих слов. С гро­бом я явно переборщил. Чтобы загладить произведенное мною впечатление, я стал рассуждать о том, что это только в книж­ках да в фильмах можно увидеть нечис­тую силу. И, по-моему, меня опять зане­сло не туда. Пока я вспоминал сцены из «Неуловимых мстителей», где Крамаров вопит: «Нечистая!», а потом рассказыва­ет, что видел, как «…гроб с покойничком летает. И тишина-а», все еще было ниче­го. Но когда я вспомнил «Вия» да затем еще «Живых мертвецов», ноги у Вовки стали заплетаться. И все же он доковылял с нами до старой разрушенной церкви. Там мы остановились.

Тихо было вокруг. Тишина полная. И вдруг в этой тишине, как будто из-под земли, но из церквЖ, что-то вдруг глухо ухнуло и ржаво заскрипело.

— Мама, — пискнула Светка.

Мне сразу расхотелось лезть внутрь, и я застыл в нерешительности. Куличик жался рядом, я глянул на него. Даже в темноте, только под луной, было видно, как он побледнел. Снег и тот был, пожа­луй, потемнее.

— Что это? — спросила Светка, повора­чивая ко мне свое лицо.

— А я откуда знаю, обвалилось там что-нибудь внутри.

— Ас чего бы? — опять спросила Светка.

— Да древнее все. Висело, висело, вре­мя пришло, вот и обвалилось.

— Ничего там, на фиг, не висело, — прошелестел откуда-то снизу Куличик.

— А ты там был? — спросил его я.

— И не раз, только днем, когда светло. Мне стало стыдно, и я решительно шаг­нул к церкви.

— Саш, не ходи, — вцепилась Светка мне в рукав куртки. — Не надо. Там тем­но, грязно, кирпичи навалены, хлам вся­кий. Только испачкаешься, одежду по­рвешь или ногу сломаешь.

— А ты откуда знаешь, как там? — спросил я теперь Светку. — Тоже, что ли, туда днем лазила?

— Нет, я там еще не была. Мне Вовка рассказывал.

Я опять глянул на Куличика, тот подтверждающе кивнул.

— Хочешь, завтра днем вместе туда залезем? Мне тоже интересно, а сейчас я туда не пойду, — продолжала уламывать меня Светка, и я дал себя уговорить.