Охота на поросёнка - [42]

— Конечно, ещё как знаю! И я бы вряд ли защищал Мельникова, если бы он что-нибудь завалил по моей вине.

— Я не совсем это имел имел ввиду, замялся Агеев, — но, чёрт возьми! Как у вас всё просто.

— Дорогой мой, неужто вы станете уверять меня, что у вас всё сложно? Да ну вас к чёрту, глупая тема. Мельников, по Федоскинской что имеем?

Мельникову сильно хотелось спать. Он взъерошил волосы и усталым голосом доложил:

— Корольков застрелен из своего табельного оружия. Оно взято. В двенадцать двадцать из подъезда вышла Кристина. Села в голубой «Лексус». Номер собровцы не запомнили. Через пять минут вышла Ольга в сопровождении рыжей девки. Они вели себя, как две лесбиянки. Сели в «Митсубиси Галант». С номерами та же история. Участковому дала в морду эта рыжая девка. Он её раньше нигде не видел. Ольгу узнал.

— А когда бойцы поднялись в квартиру?

— В без пяти час. Корольков ведь не объяснил им, кого, куда и во сколько надо доставить. Приказал ждать. Вот они и ждали, пока один из них не додумался позвонить в отдел.

— А что у нас по Сокольникам?

— Боевик, которого я застрелил около метро, пока не опознан. Владелец «Хаммера» — член балашихинской ОПГ, судимый за рэкет. Насчет Кристины я двадцать минут назад звонил в «Склифосовского», она была на операционном столе. О девушке, которая с ней дралась, пока ни слуху, ни духу.

— А насчёт Ольги Ткачёвой, что ответили из Бердянска?

— Она — из интеллигентной семьи. Училась в медтехникуме, но после первого курса её отчислили за скандалы с учителями. В браках не состояла. Детей не рожала. Никаких подвигов, кроме мелкого хулиганства, за ней не числится. Но в Москве её на серьёзные подвиги потянуло. Два года она работала на небезызвестного вам Владимира Николаевича, гражданина по кличке «Репа». Рыла для него компроматы на прокуроров, судей и прочих официальных лиц. Потом у неё с ним вышел разлад. Понятия не имею, как она уцелела.

— Лихая девочка, хмыкнул Прохоров. Закурив, спросил у Каравчука:

— Ну, а что за птица этот Баранов?

— Он был вторым лицом в руководстве «Норникеля», — произнёс полковник, перелистнув страничку блокнота, — в девяносто втором году сделался его совладельцем, взяв шесть процентов акций.

— Ого! Он, значит, миллиардер?

— Сейчас уже нет. У него возникли проблемы с местными бандитскими группировками, и он вынужден был продать свои акции нынешнему владельцу «Норникеля».

Мельников встал и сел. Каравчук продолжил:

— Он перебрался в Москву, основал охранную фирму в полторы тысячи человек. Борис Абрамович Березовский…

То же движение Мельникова.

— Борис Абрамович Березовский заключил с ним пару контрактов и подыскал ему ещё несколько клиентов. Основную часть полученной прибыли Баранов вложил в проекты очень известных воров в законе.

— Стало быть, он — носильщик чемоданов с деньгами от Березовского к криминальным авторитетам, — перебил Прохоров, поглядев на часы, — а где он сейчас находится?

— В одной из двух своих резиденций, на Рублёво-Успенском шоссе. Все его телефоны слушаем. Но, как вы понимаете, это — то же самое, что сачком для бабочек ловить лошадь. Кстати…

Перелистнув ещё один лист блокнота, Каравчук поднял брови и сообщил:

— В час тридцать в ворота особняка Баранова въехал оранжевый Митсубиси «Галант».

— Оранжевый? Переспросил Прохоров и взглянул на Мельникова с тревогой, поскольку тот вдруг издал губами какой-то странный шипящий звук. Молчание длилось долго. Агеев и Каравчук так же не отрывали взгляды от Мельникова. Последний достав мобильник, игрался с ним.

— Мельников! Ты неважно выглядишь, друг мой, — заметил Прохоров.

Мельников оторвался от телефона.

— Неважно выгляжу? Это очень возможно. Вы, наверное, выглядели бы лучше, если б у вас из рук вырвали миллион. А я — жалкий мелочный человек. Поэтому плохо выгляжу.

— Миллион? Какой миллион?

— Зелёный.

Вновь воцарилась пауза. Её вновь прервал генерал.

— Так ты взял убийцу Юсупова?

— Взять не взял, но отдать могу. В хорошие руки.

Сдержанный Каравчук едва шевельнул бровями. Агеев нервно и снисходительно усмехнулся. Прохоров, погасив окурок, осведомился:

— И кто же он?

Мельников достал записную книжку, раскрыл её.

— Шаповалов Сергей Анатольевич, семьдесят седьмого года рождения, ранее не судимый. Вторая Боевская, дом три, квартира двадцать четыре. Он там прописан один.

Убрав записную книжку, Мельников закурил.

— Вторая Боевская… Сокольники? — вспомнил Прохоров.

— Точно.

— В данный момент он где?

— Дома. Телефон слушаем, за подъездом следим.

— Ты предполагаешь или уверен насчёт сообщников?

— Сорок минут назад Шаповалову позвонил некто Кирилл Фроликов, его сверстник. Он сообщил о перестрелке в Сокольниках. Шаповалов сказал на это, что, вероятно, Ольгу к рукам прибрали, и попросил Фроликова приехать. Тот сказал: «Хорошо». Ни один, ни другой не выказали ни паники, ни волнения. На мой взгляд, из этого следует, что дискета находится вне квартиры, и что о месте её нахождения знает кто-то ещё, кроме Ольги и этих двух. Если мы их возьмём, четвёртый участник шайки даст ход дискете. Я убеждён, что именно так и обстоит дело. Иначе бы Шаповалов не сидел дома. Он ждёт гостей. Он спокоен, как и его дружок. Они оба готовы к переговорам с кем-бы то ни было.