Охота на Нострадамуса - [4]

Вот и сегодня все было так. Все будет так. Обычный, будничный день, наполненный рутиной и хлопотами. Черта, под которой с такой равнодушной легкостью расписались все, чьи имена и фамилии сейчас были перечеркнуты в его списке. Люди, в чьих руках и власти было все изменить. Незримо подправить, пустив жизнь в привычное русло. Но нет. Они все просто спустили на тормозах, не удосужившись разобраться, кто прав или виноват. Все, кроме двоих, последних в списке.

Сегодня вечером придет и твоя очередь, Смит. Сегодня.

Погруженный в воспоминания, Дениел невидящим взглядом смотрел на улицу за витриной. Мужик у переключившегося светофора на другой стороне, тот, что размахивал телефонной трубкой в коробке из-под холодильника с надписью «Грядет тот день, который тебе еще припомнят!», повернулся спиной, получая милостыню от прохожего. С задней стороны коробки было косо намалевано слово «Сейчас!».

Может быть, действительно, сейчас, — подумал Дениел и, отогнув манжет рубашки, глянул на циферблат электронных часов, где размеренно отсчитывал бегущие цифры подсвеченный синим секундомер. — Нет. Рано.

Чуть сдвинув сложенную газету, на первой полосе которой пестрел снимок с места бандитской разборки, случившейся накануне (снова повезло — он в кадр попасть не успел), Дениел украдкой посмотрел на предмет, лежащий под ней на столике. Жидкокристаллический экран моргнул от легкого прикосновения, выдав поверх нескольких колонок убористого текста изображение лица голубоглазой девчушки, обрамленного смешными кудряшками, увенчанными бантом.

— Прости, милая. Знаю, тебе бы не понравилось, — осторожно погладив кончиком пальца экран, пробормотал Дениел. — Но мне уже поздно сдавать назад. Я должен это сделать. Ради тебя и мамы. Это не ваша война.

Все участники грядущих событий, до которых оставалось меньше пятнадцати минут, находились на своих местах, перемещаясь по перекрестку, словно актеры за кулисами перед выступлением. Куда-то торопились, с кем-то спорили. Жили. Только бездомная женщина в вислых лохмотьях, с наполненной мятыми пивными банками и еще каким-то барахлом тележкой из супермаркета, к которой была привязана виляющая хвостом длинномордая собака, возилась что-то особенно долго. Как раз рядом с тонированным «Доджем Стентоном», стоявшим чуть поодаль, на другой стороне улицы. Так, чтобы его можно было видеть с места, где устроился Дениел, сильно не вертя при этом головой. Интересно, он закрыл машину? Хотя какая теперь разница. Оружие у него с собой, а необходимый инвентарь в салоне бомжихе явно без надобности. Хотя его можно при желании загнать или обменять на пару бутылок. Бедственное жизненное положение вкупе с фантастическим желанием не работать пробуждает в этом саранчой расползающемся по стране контингенте — мнимой головной боли правительства — порой мистическую изобретательность.

Пока все шло по плану, и можно спокойно покончить с едой. Кто знает, когда еще удастся нормально перекусить. Ему нужно есть. Пока еще нужно — давая пищу желудку, которую он будет аккумулировать в энергию, необходимую телу. Взяв ложечку, Дениел сковырнул с тарелки кусочек от оставшегося пирога и, отправив его в рот, стал аккуратно жевать, стараясь успокоиться от внезапно нахлынувших чувств, снова переключив внимание на тучу. Теперь она была ближе, закрывая собой полнеба, над плоскими крышами домов. Иссиня-черная, клубящаяся, сочащаяся электричеством и неиссякаемыми потоками шелестящей по асфальту воды. Представив себе эту картину, Дениел зябко повел плечами. Как же это не вовремя. А ведь он проверял сводку погоды. Меньше всего в предстоящем деле ему улыбалась перспектива намокнуть, да и резина у полуразвалившегося, арендованного на один раз «Доджа» была не ах. И так отвалил за него четыреста баксов, хотя триста — судя по внешнему виду развалюхи — красная цена. А если будет погоня, что тогда?

Дениелу неожиданно совершенно расхотелось выходить из кафе. Неизвестно, как во всем штате, но пирог и вправду был вкусным, а кругом тепло и уютно. Да и кофе неплох. Вкус и уют напоминали о доме, в который он уже никогда не вернется. И вообще, он уже слишком сильно устал. Слишком сильно. В дальнем углу хрипловатыми голосами Джарвиса и Манкимена тихо блюзовал старинный музыкальный автомат, от которого, наконец, отлепилась официантка — и народу в зале — никого.

Немножко блюза, старина, немножко блюза,

Вот на распутье ты стоишь, пуста твоя мошна.

Истоптан путь, и катит вниз последняя слеза…

Как по заказу, честное слово. Только мошна его как раз вот-вот наполнится доверху. Остался последний рывок. Словно прочитав его невеселые мысли, с улицы отдаленно пророкотало, будто потревожили огромного небесного пса, и единственный посетитель, уткнувшись носом в тарелку, покорно вздохнул. Природа брала свое.

— И не надейтесь.

— Простите? — Выходя из задумчивости, Дениел растерянно моргнул, повернувшись к застывшей над ним пожилой официантке, державшей в руке запотевший стеклянный чайник, в котором размеренно колыхался наваристый черный кофе, и, спохватившись, как можно непринужденнее надвинул газету на мигнувший экран, вошедший в режим ожидания.