Охота на лис - [5]

За время своих странствий по стране с тремя маленькими дочерьми и мужем, крепко подсевшим на героин, а к этому времени уже отдавшим концы, Белла научилась внимательно присматриваться к людям, прежде чем заводить более близкое знакомство. Она разузнала, что в фургоне самого Лиса есть женщина с двумя детьми, хотя он никогда не признавал их за свою семью. Они производили впечатление бездомных, которых кто-то вышвырнул на улицу, а Лис как-то из простого минутного сострадания подобрал и взял к себе. Но Белла видела, как при приближении Лиса оба ребенка в ужасе прятались за мамину юбку. И начала кое-что понимать в нем. Каким бы обаятельным он ни казался чужим людям — а он действительно мог быть просто обворожительным, — Белла готова была поспорить на последний цент, что за закрытыми дверями своего дома Лис превращался совсем в другого человека.

Впрочем, это ее совсем не удивляло. Какого мужчину не утомили бы придурковатая, сидевшая на транквилизаторах тощая тетка и ее ублюдки? Тем не менее подобный расклад заставил Беллу держаться настороже. Дети представляли собой забитых маленьких клонов своей матери — белокурые, голубоглазые, постоянно копошащиеся в грязи под фургоном Лиса, пока мать бесцельно бродит от автобуса к автобусу с протянутой рукой и просит чего-нибудь такого, что позволит ей отключиться. Белла частенько задавалась вопросом, а не угощает ли она и своих деток таблетками, чтобы они были послушнее, и делала вывод, что подобное, видимо, случается нередко, так как дети были какие-то неестественно тихие.

Ну конечно, ей было их жалко. Белла иногда называла себя социальным работником, так как они с дочерьми привлекали бродяг и бездомных повсюду, где бы ни остановились. Одной из причин такой притягательности для бродяг был телевизор, работавший на батарейках, да и хлебосольный разбитной характер самой Беллы. Но когда она в первый раз отправила своих девчонок знакомиться с ребятами Лиса, те тут же нырнули под фургон и были таковы.

Как-то она попыталась разговорить женщину, предложив ей вместе покурить, однако и эта попытка завязать общение потерпела неудачу. Ответом на все вопросы было молчание и полнейшее отсутствие интереса, за исключением тоскливого согласия, высказанного по поводу слов Беллы о сложностях, возникающих с обучением детей во время путешествий.

— Вулфи очень нравятся библиотеки, — сказала тощая баба так, словно Белле следовало догадаться, о ком она ведет речь.

— А кто из них Вулфи?

— Тот, который похож на отца… который поумнее… — ответила она и отправилась на поиски спасительных таблеток.

Проблема образования и воспитания возникла вновь вечером в понедельник, когда на полянке перед розово-лиловым автофургоном Беллы расположились многие участники празднества.

— Я завязала бы со всем этим завтра же, — произнесла она мечтательно, глядя на усеянное звездами небо и на луну над водой. — Нужно только, чтобы кто-то дал мне домик с садиком, и не посреди какого-нибудь чертового зачумленного города, полного всяких кретинов. Где-нибудь неподалеку отсюда вполне подойдет… миленькое местечко, где мои дочурки могли бы ходить в школу и где бы им не дурили головы будущие уголовники… Вот и все, что мне надо.

— Они ведь такие милые девчушки, Белла, — произнес рядом мечтательный голос. — И стоит тебе только отвернуться, им так задурят головы, что потом всю жизнь придется расхлебывать.

— Конечно, да разве ж я не знаю?! Но могу поклясться, что собственными руками оторву член любому мужчину, который попытается к ним подойти.

От фургона донесся приглушенный смех, там в тени стоял Лис.

— К тому времени будет уже поздно, — пробормотал он. — Меры нужно принимать уже сейчас. Профилактика всегда предпочтительнее лечения.

— Какие же меры?

Лис вышел из тени, и его высокая фигура нависла надлежащей на траве Беллой, закрыв от нее диск луны.

— Просто предъяви претензии на землю, которая никому не принадлежит, и построй на этой земле свой дом.

Она, прищурившись, взглянула на него.

— Что, черт возьми, ты несешь?

Зубы Лиса сверкнули в широкой улыбке.

— Я говорю о том, как сорвать джек-пот, — ответил он.

Глава 3

Лоуэр-Крофт, ферма Кумб,

Херефорд, 28 августа 2001 г.

Это произошло двадцать восемь лет назад, но уже для того времени было весьма необычно: Нэнси Смит родилась не в роддоме, а в спальне матери, и отнюдь не потому, что у ее матери были какие-то особые, слишком передовые, взгляды относительно права женщины рожать дома. Психически неуравновешенный и неуправляемый подросток, Элизабет Локайер-Фокс морила себя голодом в течение первых шести месяцев беременности, пытаясь таким образом избавиться от инкуба, поселившегося у нее во чреве, а когда все ее старания ни к чему не привели, она сбежала из школы-интерната домой к матери и потребовала, чтобы та спасла ее от напасти. Кто женится на ней, если у нее на шее будет висеть ребенок?

В то время вопрос был не лишен смысла, и семья сомкнула ряды, чтобы спасти ее репутацию. Локайер-Фоксы принадлежали к числу уважаемых офицерских семейств. Ее члены отличились на многих фронтах, от Крымской войны до войны в Корее. Аборт исключался, так как Элизабет сообщила о своей проблеме слишком поздно, и единственным вариантом в подобной ситуации, когда необходимо было избежать статуса матери-одиночки незаконнорожденного ребенка, оставалось усыновление. Сейчас это может показаться наивным, не менее наивным, наверное, оно было и тогда, в 1973 году, когда движение за права женщин уже пользовалось значительным авторитетом. Тем не менее «достойный» брак представлялся членам семейства Локайер-Фокс единственным возможным решением проблем неуправляемой дочери. Они рассчитывали на то, что стоит ей завести нормальную семью, как она научится быть ответственной женой и матерью.