Охота на лис - [49]

— Стоп, стоп, я что-то не понял. Вы что, с Илинеоном воюете и торгуете одновременно?

— Нет, как раз нет, не одновременно! Аккурат успеваем обычно между окотом и летними торжищами. А в другое время — ни-ни! У нас ведь сады и виноградники, кому мы фрукты с вином продавать будем? Нет, возим, конечно, и в другие места, даже в столицу, но это так. А вокруг Илинеона сплошные пастбища да рощи дубовые, они нам и молочко, и рунцо, и сало поставляют превосходное. Вы, когда переправитесь, обязательно сальца копчененького илинеонского попробуйте.

В глубоком молчании садились мы на корабль. Широкая галера действительно даже и не заметила, что на ее борт поднялись четыре человека с конями. Уже на сходнях я обратила внимание на роспись корпуса. Неведомый корабел из неких соображений изобразил на форштевне два больших, выразительных, я бы даже сказала, томных голубых глаза. Бравым воинам этого показалось мало, и они намалевали поперек носа судна страшную зубастую пасть. Учитывая, что пасть была намалевана выше глаз, судно стало похоже на дохлого и выпотрошенного кита, плавающего распоротым брюхом кверху. В целях окончательной деморализации противника по борту судна шла кривая надпись из четырех слов, единственным печатным из которых было слово «вам». Я вздохнула и поспешила по сходням за своими спутниками.

Галера отошла точно по расписанию. Наш знакомец, оказавшийся тысячником, последним поднялся на борт, махнул кому-то на причале, а затем отдал своей тысяче команду «вольно». Я, признаться, ожидала, что закованная в доспехи, пусть по большей части и дрянные, человеческая масса будет по меньшей мере удивлена наличию на борту гражданских пассажиров. Однако свирепые воины смотрели на нас вполне мирно и без особого интереса. Едва была отдана команда «вольно», они расслабились, поснимали шлемы и принялись болтать, спонтанно разбившись на кучки. Я прислушалась (даром, что лисьи уши позволяли) и уловила две генеральные темы бесед: простую и незатейливую— о бабах и куда более интеллектуальную — о ценах на персики, терновую наливку и соленую икру мастахана.

Тысячник подошел к нам, тоже снял шлем и вытер платком вспотевший лоб.

— Ну вот и поплыли, — отметил он очевидный факт, вероятно, чтобы начать разговор. — Я не представился, Итакием меня звать.

Мы тоже представились.

— И откуда ж вы путь держите? — поинтересовался Итакий. — Никак из самой столицы?

— Из нее, родимой, — согласился Лотан, не углубляясь в подробности, и, предотвращая вопросы, глазом не моргнув продолжил: — Вот у нее (кивок в мою сторону) аккурат на праздник третьей луны бабка двоюродная умерла. Умерла, да оставила наследство, сплошь колдовское. Знаменитая колдунья была, самим драконам-властителям не кланялась, а то и не здоровалась. А они ей и перечить не смели. Так вот, преставилась она, земля ей пухом, наследство внучатой племяше-сиротинушке оставила, да зачаровала особыми чарами, что не сможет девка в наследование войти, пока не совершит паломничество к Черному озеру да не отыщет там заветное для всех колдуний да ведьм место.

— А что за место-то? — зачарованно поинтересовался Итакий, все время рассказа поглядывая на меня.

— Так если б мы знали! — подпустив горечи в слова, сказала я. — Бабка-то померла, подробностей не рассказала… Может, вы чего знаете? Недалеко же до озера отсюда.

— Да, ваша правда, бают про Черное озеро чушь всякую. Ездит-то туда мало кто, да и мало ли чего после браги примерещится. Рассказывали, что там и вода, бывает, кипит, и рыбы ходят, только что чарку у рыбаков не просят. Ну да мало ли чего рассказывают… — Тысячник взгрустнул, а затем задал практичный вопрос: — А что за наследство, стоит ли того?

— Стоит, стоит, — заверил Лотан. — Там и книги колдовские, и зубы драконовы, и даже знаменитое квадратное яйцо птицы Уых… Говорят. Наследство-то откроется лишь законной владелице!

Перед моим мысленным взором пронеслась картина, как моя гипотетическая бабка вырывает зубы у Зеона, сидящего в стоматологическом кресле, и складывает их в резной ларчик. Я ужаснулась.

Лотан же перевел разговор на другую тему.

— Не надоело вам воевать? — поинтересовался он.

Итакий задумчиво оперся о борт и посмотрел вперед, туда, где уже отчетливо видны были укрепления Илинеона.

— Как вам сказать, сударь, — отозвался он. — С одной стороны, молодежи пар спустить — дело хорошее, они потом весь год спокойно работают, дурью не маются. Да и среди тех, кто постарше, есть немало любителей мечами помахать. Но в целом, конечно, надоело. Ей-богу, нашлось бы чем заняться… Ну да ладно, авось в этот раз мы их так взгреем, что всю дурь повышибем. Впрочем, мы это последние десять лет сделать собираемся…

И он надолго замолчал.

Лотан какое-то время, почесывая подбородок, ждал продолжения. Я прошла дальше на нос и, присоединившись к Нашке и Кро, стала разглядывать вражескую цитадель.

Место исторической битвы выглядело живописно. Я даже подумала, что нашим историкам, ковыряющимся со всякими ржавыми железками в осыпавшихся оборонительных валах былых крепостей, было бы полезно взглянуть на это.

Крепость стояла мрачным монолитом, слегка расцвеченным несколькими пестрыми флагами, трепетавшими над башнями стены и над собственно цитаделью, разместившейся в центральной части города. Сие мрачное сооружение, отстроенное из какого-то темно-серого камня, с узкими окнами-бойницами и зубчатым парапетом вокруг смотровой площадки, на мой взгляд, как нельзя лучше подходило в качестве пристанища врага. На роль какового, надо полагать, в данный момент претендовал местный князь. Рассмотреть, есть ли кто на смотровой площадке цитадели, было невозможно, зато по ходам стен сновало множество народа: одни посматривали вниз, на осаждающих, что-то кричали, бросались камнями или пускали стрелы, другие бегали поодиночке и кучками, на первый взгляд без видимой цели, но я предположила, что цель есть.