Охота на крутых - [7]

– Откуда... про Танюху?!

– Оттуда! – Игорь ловко выхватил ПМ из Сашкиной кобуры, выщелкнул обойму, положил в карман, а пистолет сунул снова в кобуру.

– Много я перевидел ублюдков там, где служил, а такая сволочь, как ты, прямо скажу – попадалась очень редко. Но там существовал один хороший способ избавить мир от такой пакости... Жалею, что нельзя его применить здесь, «на гражданке». Но если уж потребуется – применю без колебаний. Это может произойти в двух случаях: если ты вконец «достанешь» меня или если что‑нибудь еще случится с Татьяной. Забудь о ней, о том, что произошло в подсобке, забудь вообще, что она существует. Ну, а если вдруг я что‑то услышу...

– Не услышишь! – мрачно процедил Сашка, с ненавистью разглядывая Игоря. – Она прямо с рынка помелась снимать судмедэкспертизу. На всякий случай. Скажет, что ее в подсобке изнасиловали двое неизвестных. Но если я коснусь ее или Серегиной личной жизни – в ход пойдут и справка, и анализы кожи из‑под ногтей.

– Умная девочка! – не сдержался Игорь.

– Но ты, – продолжал Сашка, – лучше переводись отсюда куда‑нибудь подальше. Рыло начистить я тебе, конечно, не смогу, но вот устроить что‑нибудь такое... с летальным исходом – запросто. И поверь – приложу для этого все усилия!

– Охотно верю, – усмехнулся Игорь. – Это так похоже на тебя! А теперь, если тебе, конечно, не хочется добавки, кончай мыть полы формой и разойдемся тихо, как в море корабли. Обойму отдам в отделении!

Паршин не «стуканул» на Игоря – не в его интересах было. Но очень скоро Веснина перевели на другой объект– «каторжный» по объему работы – ресторан «Турист».

Глава III Перемирие после войны

– Миша, Миша! – Олеся ерзала на диване совсем как маленькая девочка. – Можно я тебя так буду называть, попроще? И... ну... мне надо! Понимаешь!

– В туалет? – усмехнулся Михай. – А что же тут непонятного?

Выглянув в окно, он вдруг заволновался.

– Ты посмотри, посмотри куда мы заехали!

– В тупик, что ли? – Олеся прилипла носом к стеклу. В темноте почти ничего не было видно, лишь изредка проносилась мимо окна цепочка огней, уходящих по диагонали на верх какой‑то горы.

Михай вдруг поскучнел и прикусил язык.

– Донбасс это! А впереди – узловая станция Николаевка. Я уже здесь проезжал. Ну, двинулись, а то не дай Бог что случится!

– Не волнуйся, я с пеленок терпеливая! – засмеялась Олеся, и внезапно испуганно: – Ой, а эти полудурки в коридоре или в тамбуре?

– Да ты со мной, чего боишься‑то?

– Ну да, ты что же, меня прям в туалет заведешь? А, была не была, пошли?

– Да они небось дрыхнут уже – первый час ночи, – успокоил ее Михай, выглядывая из купе. В проходе было пусто. Удивительно сонный вагон! Он прихватил со столика «Данхилл» и зажигалку и, проводив Олесю до туалета, открыл дверь в тамбур.

– Когда выйдешь, непременно позови!

Вышел, прикурил и стал жадно вглядываться в проносящиеся мимо огни. За спиной отворилась дверь перехода из соседнего вагона.

– Разрешите прикурить!

Обернулся. Молодой накачанный парень с короткой стрижкой правой рукой роется в боковом кармане. И еще успел заметить мелькнувший в переходе огонек сигареты.

– А‑ах! – Парень начал гнуться от жесткою удара в солнечное сплетение, а Михай выворачивал из его руки револьвер с набалдашником глушителя. И тут же резко двинул ногой по приоткрытой двери прохода. Она захлопнулась, смачно приложив кого‑то по ту сторону.

– Вот так! Ноу смокинг! – с удовлетворением констатировал он, разглядывая револьвер, и, услышав со стороны того, с короткой стрижкой, щелчок пружинного ножа, с маху приложил рукоять револьвера к его виску. Парень дернулся и завалился вбок по стене.

Сзади щелкнула дверь его вагона. Михай резко обернулся и... глушитель уперся в упругую девичью грудь.

– Миша! – воскликнула Олеся и тут же: – Ой, что же это?

– Твои знакомые! – успокоил ее Михай, нащупывая пульс на шее парня. – Боюсь, теперь мне надо сказать «ой»!

– Он что, мертвый? – ужаснулась Олеся.

– И как ты догадалась? Только не надо патетики: «лучше бы на его месте была я» – и всего такого прочего.

Он зашел в переходный тамбур. Там лежал еще один, вернее – полусидел. И – тоже без признаков жизни.

– Я сейчас, мигом. Подожди здесь! – Сунул ей в руки револьвер. – Увидишь еще кого из «знакомых» – стреляй без предупреждения. Да, а ты стрелять‑то хоть умеешь?

– Я с тобой, Миша! – уцепилась за его руку Олеся, игнорируя заданный вопрос.

– Ну ладно, пошли!

Они быстро вернулись в купе, и Михай, порывшись в «дипломате», извлек из него трехгранный штырь с ручкой.

– Запрись и никого не впускай. Кроме меня, конечно!

Вернувшись в тамбур, вставил штырь в замочную скважину и... входная дверь распахнулась, впустив дождевую морось, свежий прохладный воздух и грохот вагонных колес. Михай не мешкая подтянул к проему парня с короткой стрижкой и вытолкнул наружу. Затем вытащил из перехода второго и, не разглядывая его, спустил следом. Отправил туда же валявшийся на полу пружинный нож, взяв его за рукоятку через носовой платок. Вытащил из‑за пояса пистолет с глушителем, тщательно протер его тем же платком и, сожалеюще поцокав языком, швырнул туда же – в ночь. Закрыл дверь, прислушался. Тишина.