Охота на крутых - [59]

Глава XVII Максмэнз

Похоронили Инну неловко, торопливо – людей почти не было. На следующий день после поминок Игорь потащил Ивана в больницу.

– Пошли хоть проветришься. Закиснешь тут в гостинице!

В квартире оставаться на ночь они почему‑то не решались. По пути Игорь заскочил в гастроном и вышел оттуда... с двумя бутылками «Наполеона». У шахтера расширились глаза.

– Коньяк‑то зачем?

– Да ни за чем – Владу, за то, что на ноги Олесю поставил!

В больнице они быстро нашли хирурга, и Игорь, поднеся к его носу полиэтиленовый пакет с коньяком, чуть приоткрыл. Тот оказался сообразительным.

– Пошли в мой кабинет!

Пили из стаканов. После второго круга Игорь указал Владиславу на Ивана.

– Возьми у него кровь на анализ!

Иван рванулся, вскочил и... осел под рукой Игоря.

– Сиди! Так надо! Рубить надо с маху, чтобы потом не мучиться сомнениями.

– Послушайте, ребята! – Влад не понял. – Зачем кровь?

– Проба на ВИЧ‑инфекцию, – пояснил Игорь. – Только тихо. И быстро!

– Надо значит надо! – бормотал Влад, вводя толстую иглу в вену Ивана. Затем ушел в лабораторию. Не было его часа полтора.

Когда вошел в кабинет, коньяка в бутылках не было, но Иван поднялся навстречу совершенно трезвый. Только очень‑очень бледный...

– Ты покойник, – свирепо рыкнул на него Влад, – если тотчас же не поставишь бедному хирургу коньяк! Это же свинство – в гостях выжрать свой же подарок! Да здоров ты, здоров, – успокоил он шахтера, – здоровее меня раза в два!

– Так‑то лучше! – Игорь обнял засиявшего друга.

– А если бы...

– Тогда бы я сам посоветовал тебе застрелиться! – И не понять было, в шутку или всерьез сказал это Игорь. – А теперь пошли к Олесе!

– Нет уж, теперь сам иди к ней! – Влад взял под руку Ивана. – А у меня рабочий день закончился.

И они, поняв друг друга, потопали к выходу...

Войдя в одиночную палату, Игорь открыл рот и шумно втянул в себя воздух. Запаха лекарств не существовало – его перебил нежный аромат, наплывавший, как морские волны. Цветы были повсюду: на подоконнике огромного окна, на столике в углу, в ведрах на полу... Даже на тумбочке в изголовье кровати, на которой сидела улыбающаяся Олеся, даже на кровати лежал огромный букет.

– Здравствуй, Олеся!,

– Здравствуй, Михай‑Игорек! А ведь ты врун, Игорек! Натуральное трепло, говоря русским языком, и вдобавок – зазнайка!

– С чего это ты взяла? – попробовал он защититься.

– Не было в твоей жизни никакой Юдит! И любви с ней у тебя никогда не было! В противном случае я снимаю с себя звание лучшего аналитика команды Агафонова! Или я не права?

– Права, Лесечка, еще как права – не было у меня никакой любви с Юдит! Но сама она существовала, это точно. И погибла действительно в моей машине. Она была женой соседа венгра и часто пользовалась ею, когда сын, баскетболист, уезжая на соревнования, брал их авто. Я включил ее в конец дневника, который дописал там, в гостинице, пока ты утром спала... сам не знаю почему... так, на всякий случай.

– Негодяй! – Точно брошенная охапка цветов осыпала его пахучим дождем. – Воспользовался слабостью девушки и решил уйти от ответственности? Кем же тебя называть после этого?

– Сдаюсь! – Игорь поднял вверх руки, забеспокоился. – А тебе можно уже... такие вот упражнения? – показал на рассыпанные цветы.

– Мне теперь все можно! Владислав сказал утром. Но ты мне не заговаривай зубы – кем мне тебя называть после всего, что было между нами?

– Ну, женихом называй, мужем, любовником, да кем хочешь – все равно я теперь точно знаю, что люблю тебя. И пусть кто‑нибудь попробует отобрать у меня эту любовь! Плевал я на всю мафию мира! – Он присел на кровать и, осторожно прижимая Олесю к себе, поцеловал ее нежную шею, затем прошептал в ухо: – А тебе правда все‑все можно?

– Кто же об этом жену спрашивает? – Олеся звонко рассмеялась, встала с кровати и, достав из кармана цветастого халата ключ, заперлась изнутри. – Ключ и цветы принес утром Владислав, – объяснила она, – вы ведь с Иваном звонили, искали его...

Тут же, у двери, она развязала тесемки халата и передернула плечами. Он волнами осел у ее ног. Игорь, потрясенный, словно приклеился к кровати, впав в шоковое состояние.

Под халатом на Олесе не было ничего. Яркие солнечные лучи обтекали точеное тело с золотистым загаром, рельефно обрисовывая упругие груди, плоский живот и изящные стройные ноги, создавая как бы дымку, ореол, ауру вокруг крутых бедер и темного треугольника жестких курчавых волос...

– Ты меня любишь сегодня! А сколько еще будешь любить?

– Вечность! – Игорь облизал пересохшие вдруг губы. – Вечность и еще тысячу лет!

Оконное стекло легонько звякнуло. Он обернулся поглядеть на глупую птицу, пытающуюся прорваться в палату, и увидел в стекле маленькую дырочку. Он бы ее не увидел вовсе, если бы не трещины, паутиной расползшиеся. Что это? Услышав сзади всхлип, он резко обернулся. Все было так же, как и пять секунд назад, с небольшим дополнением: под левой грудью Олеси краснело пятнышко, из которого вытекали капли крови – одна, вторая, третья, – образовывая на теле кровавую канавку. А ее прекрасное тело клонилось, заваливалось в ту же, левую сторону, как бы перевешиваемое кусочком свинца, застрявшим внутри.