Охота на крутых - [27]

Признавал тот отчим истину единую

И единый лозунг «Веритас ин вино!».

Девочке тринадцать минуло покуда –

Тесно уже дома от пустой посуды.

Мама с дядей песни по ночам горланят,

А уроки в школе плавают в тумане.

... Осенью однажды пьяный темной ночкой

Надругался отчим над приемной дочкой.

Песню испоганил дикой нотой фальши,

Посадили гада. Ну, а ей как дальше?

Жизнь пошла не гладко – все сплошные кочки,

Матери под сорок и пятнадцать – дочке.

Что ни день, то новый «папа» на пороге,

И топтали в танце пол чужие ноги.

Аттестат в кармане, ну а жизнь‑то – рядом,

И одеться надо, и обуться надо,

Мало одежонки, да и та – лоскутья.

И стоит девчонка – витязь на распутье.

Где же в это время были вы, соседи?

Только глухи двери в праведном подъезде.

Со своим семейством разобраться надо –

Уберечь от улиц ветреное чадо.

Никому нет дела до беды сторонней...

Понеслась упряжка в бубенцовом звоне:

Вместо слез – веселье, вместо крика – шутка.

Вышла из Светланы экстра‑проститутка.

За ее ресницы, за ее колени

Дрались толстосумы, от вина шалея.

Через звон бокалов, до краев налитых,

Дотянулась Света до слоев элиты...

– А теперь припомни, дядя из горкома,

Тот банкет стихийный в загородном доме,

Как, сомлев от ласки в жаркой финской бане,

Одарил девчонку пачкой премиальных!

Что бледнеешь, дядя? Что бледнеешь, милый?

Или испугался схожести фамилий?

Что же сердце сжалось вдруг мохнатой лапой?

Я твоя... Не верю... Нет, Не верю! Папа?!

Губы посинели. Руки – как чинарик

Судорожно ищут валидола шарик.

Отозвались окна вдруг стеклянным звоном,

Вскинулся! Но было уже слишком поздно...

На доске асфальта, словно бы – на школьной

Разглядел он то, что вспоминалось с болью:

Сомкнуты ресницы, краски щек увяли,

А из губ капризных ручеечек алый.

Не на тройке борзой, а в машине «скорой»

В морг умчали Свету бешеные кони.

Ну, а в кресле тронном, с пачкой валидола

Прикорнул навеки дядя из горкома.

Последние слова Женька произнесла с нажимом и плохо прикрытой ненавистью, вглядываясь в полумрак ресторанного зала, в спину младшего Гальчевского, который, облапив грудастую соседку по столу, увлекал ее в приоткрытую дверь банкетного зала. Затем перевела глаза на присутствующих, которые почему‑то старались не встречаться с ней взглядами. В зале стояла мертвая тишина. И в эту тишину неожиданным фальцетом ворвался крик Кости, выскочившего из банкетного зала:

– Настька повесилась!!!

И следом – вопль той, грудастой.

Толпясь и опрокидывая стулья, все бросились к двери, из Которой только что выскочил полковничий сын. Врубили свет. Настя висела в проеме другой двери, ведущей в моечную. Петля из капроновых колготок свободным кольцом была привязана к бронзовому бра «под старину», укрепленному прямо над дверным проемом. Перед смертью она как смогла привела в порядок истерзанное платье...

Глава IX Охота на "мерса"

Федька Змей и Санька Козырь с утра не выпили ни грамма. Потому что пить было нечего. И не на что. Вчера вечером было навалом, а сегодня утром–хрен на палочке. А голова трещала, и от сознания того, что ее нечем вылечить, становилось еще тоскливее на душе. Змей встал первым и, найдя в углу под раковиной среди мусора чинарик «пожирнее», чиркнул спичкой и глубоко затянулся. Однако тут же, заматерившись, отшвырнул «бычок» в сторону и ломанулся в туалет – прокуренное и проспиртованное нутро решительно отказывалось принимать утренний «завтрак». Проблевавшись и спустив воду в унитазе, Федюня вернулся в зал двухкомнатной квартиры, доставшейся ему после смерти матери, и стал оглядываться в поисках, чего бы еще заложить «под градусы». Увы, последнее время эта процедура повторялась столь часто, что закладывать было уже нечего: сиротливо белели голые стены, от телевизора остался лишь антенный кабель, а вместо бывшего паласа на пол был брошен хороший кусок линолеума прокладом вверх, «уведенный» Змеем с рядом стоящей пятиэтажной «незавершенки». Оставался диван‑кровать, на котором храпел сейчас Санек Козырь, давнишний его кореш, которого выперла жена, дав ему в приданое штампик о разводе в паспорте, и которого Змей принял на свою жилплощадь по причине одиночества – от него жена ушла. А что: и собутыльник под рукой, и поговорить о политике есть с кем после третьего «приема», ну и на выпивку вдвоем всегда найти легче, чем одному. Подкатывались к ним насчет продажи квартиры, и не раз, но приятели не продавали ни в какую, понимая, что без квартиры их быстро загребут за бродяжничество и тунеядство. Еще не так давно оба они работали слесарями‑инструментальщиками на РМЗ – ремонтно‑механическом заводе, но – выпорхнули оттуда. В трудовых книжках значилось «по собственному желанию», а устно директор заявил им на прощание:

– Руки у вас золотые, но пасти – дырявые! Полечитесь – приходите.

Ха! Оно им надо? Электродрелями, надфильками, мечтиками, лерками и прочим инструментом для тонкой работы приятели запаслись давно, потихоньку «приватизировав» их с завода. Дело оставалось за малым – организовать кооператив. И они его организовали: вначале делали наборные мундштуки, авторучки с голыми бабами, а затем заказы пошли посерьезнее – выбросные ножи, переделка газового оружия под боевые патроны и даже изготовление запчастей к стрелковому оружию различных калибров. Под мастерскую была приспособлена спальня, где разместились и миниатюрный токарный станочек, и верстак с различными приспособлениями. Дела у друзей шли неплохо, появились солидные «крутые» клиенты, в карманах зашевелились даже баксы. Но верно говорится – на бочку меда всегда найдется ложка дерьма – однажды в квартиру позвонили, и двое молодых людей в штатском, показав красные «корочки», вежливо поинтересовались продукцией частной фирмы. Вот тоща поверили кооператоры, что Бог все же есть : последний «заказ» забрали утром, а к новому они собирались только‑только приступить. Показав гостям образцы невостребованных мундштуков и авторучек, завалявшихся в углу с незапамятных времен, приятели вздохнули с облегчением: гости ушли, пообещав наведаться еще раз, для какого‑то уточнения. А Змей и Козырь, перетрясшись, решили на время «завязать». Отпугнули милицией заказчиков и от нечего делать принялись пропивать подкопленные баксы. Все равно машину нельзя покупать – второй визит тех, с красными книжечками, предварит более тщательное расследование.