Охота на Горлинку - [45]

…Остап пристроился за разлапистым кустом. Автомат положил рядом. Памятник панским музыкантам отсюда был виден как на ладони — глыба камней вросла в пригорок. Вокруг никого. Только однажды ему показалось, что треснула ветка под чьим-то чужим шагом. Он потянулся к автомату. Но треск не повторился: видно, почудилось.

Тот, к кому он пришел ни связь, не появлялся, хотя по всем расчетам давно уже должен бы быть здесь. «Может, спугнул чем?» — встревожился Остап.

— Ну, долго будем играть в прятки? — неожиданно послышался чей-то веселый голос.

Остап промолчал, только теснее прижался к земле, ощупывая взглядом все вокруг. Ишь ты, спрятался так, что и с собаками не отыщешь.

— Поднимайся, хлопче, я уже час за тобой смотрю. Не иначе, как ко мне пришел.

Остап нехотя встал — автомат в руке. Не понравилось ему, что обвел тот, неизвестный, вокруг пальца. И тотчас из соседнего кустарника выбрался невысокий хлопчина: рука в кармане куртки, взгляд хотя и дружелюбный, но настороженный. Обменялись паролями.

— Значит, буря завтра? — переспросил хлопчина.

Остап кивнул: именно это просил передать Розум.

Интересно, откуда он, этот парень? Не местный, точно. Остап узнал бы его. В кармане, ясно, пистолет.

— Дай закурить, — попросил Остап.

Хлопец достал пачку «Шахтерских».

Нет, не местный, такие папиросы здесь не курят, дорогие для селянского кармана. Устроились у памятника, закурили.

— Я пошел, — сказал Остап немного погодя.

— Теперь тебе торопиться некуда, — протянул хлопчина. — Это мне надо спешить. Наверное, здорово погода испортилась, если бурю обещают завтра. Ты ничего не перепутал?

— Нет. Сказал тебе то, что сказали мне.

— Добре. Сейчас куда?

— Туда. — Остап кивнул в сторону леса.

— А-а-а, вот ты из каких, — понимающе ухмыльнулся хлопчина.

— А ты из каких?

— Потом познакомимся. При хорошей погоде. А сейчас — все. Пока! — Хлопец решительно зашагал к селу.

Остап повернул к лесу. Необычное поручение выполнено. Надо выбираться к своим. Что-то там теперь с Горлинкой?

ПЛЫВУТ ТУМАНЫ НАД ЗЕЛЕНЫМ ГАЕМ

Операция «Гром и пепел» началась успешно.

Как только стемнело, из лесной угрюмой глухомани, из потайных берлог начали пробираться по направлению к Сухой балке группки националистов. Было их немного, но каждый, давно потерявший человеческое обличье, мог причинить людям тяжелое, непоправимое горе, лихую беду. Ударная группа была одета в форму солдат Советской Армии, вооружена советскими автоматами и винтовками. Именно она должна была ворваться в Зеленый Гай и учинить расправу. Задача остальных — оцепить село кольцом, чтобы никто не выбрался живым. «Уничтожить всех» — так требовал приказ.

Не спят бандиты. Еле приметными тропками пробираются они к Сухой балке — тщательно отработаны маршруты, пересекаются они у памятника панским музыкантам — там стоят, прислонившись к холодным каменным плитам, Горлинка и Розум. Внимательно следят, сколько прибыло «боевиков», все ли направились к Сухой балке. Подошел мрачный Джура. Одет для дальней дороги. Спросил: «Сколько?» Горлинка ответила.

— Мало, очень мало, — обеспокоенно проговорил Джура. — Я думал, нас больше осталось. Повыбивали в облавах…

Очень встревожен Джура. Не нравится ему все это. И темная ночь кажется не очень темной; и кто его знает, что там в селе… И еще не нравится, что вот так внезапно исчез Стась — в его измену не может он, Джура, поверить: много лет Стась огнем утверждает национальную идею — такие, как он, не изменяют. Уходит Джура в темноту, далеко уходит, а потом вдруг сворачивает в сторону, пригибается к земле, ждет…

Не спят и те, кого пригласили на завтра посмотреть «большевистские зверства». Собираются в дорогу, чтобы растащить, оплевать нечистой слюной остатки трагедии, которая должна вот-вот разразиться. Солидный толстый корреспондент солидного толстого буржуазного журнала уже набросал черновик срочного сообщения в редакцию. Останется только подставить местные детали и фамилии:

«Ваш корреспондент только что побывал на месте бывшего села Зеленый Гай. Еще дымятся дома украинских фермеров…»

Сухая балка — глубокая впадина с обрывистыми кручами и голыми склонами. Идеальная западня, она ненасытно поглощала всех, кто пробирался в нее по единственной стежке. Собравшиеся здесь «боевики» ждали последнего приказа. Они молча сидели на земле, не разговаривали, не курили. Запрещено. Изредка тихо звенел металл — магазины автоматов набиты до отказа, патроны в стволах.

— Пора, — хрипловато сказал Розум. — Горлинка, ты отсюда ни шагу. Без тебя справятся…

Ушел Розум; и оттуда, куда он ушел, ровно в 23.00 взлетела в небо ракета. Рыжий мертвенный свет вырвал из темноты балку, серую живую массу, копошащуюся на ее дне.

И тогда услышали бандиты грозную команду:

— Бросай зброю!

Рванулся к выходу из балки белоголовый Василь со шрамом на щеке — треснула автоматная очередь; упал Василь.

Кто-то из проводников попытался поднять своих на прорыв — застучал пулемет, отрезал дорогу.

— Бросай зброю! Из балки выхода нет! — снова крикнули сверху. И словно в подтверждение этих слов опять заработали пулеметы — трассирующие очереди крест-накрест перекрыли темную впадину.