Охота на феникса - [2]

По всему телу почувствовал такое тепло. Рука задвигалась, затем вторая, после заработали и ноги. Один из мужчин заорал

— Что тут за хрень происходит?

Начав сопротивляться, врачи меня крепко держали. Я схватил Екатерину, а руку и с силой сжал ее. Один из мужчин вколол мне большой шприц. Силы ослабли. Екатерина все время смотрела на меня и повторяла.

— Парень успокойся, все хорошо.

Какой успокойся, вы, что за хрень мне вкололи?

— Это снотворное.

Я отпустил ее руку и вырубился.

Где я? Задал я себе вопрос, видя перед собой серую полянку, стоящего рядом человека в противогазе и в комбинезоне. Старый УАЗ, торчащий из земли. В этот момент на мне было не изорванное тряпье, а защитный комбинезон.

— Где я?

— Ты в зоне.

— Где?

— Зоне отчуждения.

— А ты кто?

— Я Мачете.

Глава 2.

Теперь я понимаю детей потерявших родных.

Очнувшись, я увидел больничную палату. Это была не просто палата для больных. Напротив, у меня висела плазменная панель, стены в синем цвете, большая комната. Кто- то не поскупился на мое содержание. Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошли люди. Семь человек. Один в военной форме и инициалами ССП на плечах. Четыре молодых парня в белых халатах, и еще один, постарше всех по значку профессор. Военный, вместе с парнями, встал напротив и что — то записывали в блокнот. Профессор взял стул и сел рядом с кроватью.

— Тимур, как ты себя чувствуешь?

Имя мое знает.

— Да нормально. А вы кто?

— Я профессор Николай Дмитриевич Глазов. Тебя приставили ко мне. Тимур будь добр расскажи, что случилось в самолете?

Я рассказала все: о том, что со мной случилось. И как обрушился самолет.

В конце спросил. — А еще кто-нибудь выжил?

— Нет

Меня захлестнуло чувство одиночества. Не выдержав слез заплакал

— Поплачь, поплачь. Поможет — похлопал по плечу профессор. Лаборанты все смотрели то на меня с любопытством, то снова к себе в блокноты.

— Тимур, в самолете не происходило ничего необычного?

— А что — Полюбопытствовал я

— Ты… он недоговорил

— Хватит — прервал военный

Больше профессор ничего не сказал, все собрались и ушли. Через несколько минут вошла медсестра с едой. Она поставила поднос на тумбочку и с косым взглядом ушла. Взяв ложку, она раскрошилась в руке. За время пребывания в палате я слышал голоса из за двери. Но особенно отчетливо услышал один диалог касающийся меня. Один был знаком. Голос Глазова. Второго не знаю.

— Скажи нашим ребятам чтоб валили с этой чертовой Зоны отчуждения. — сказал незнакомец кому-то но явно не профессору

— Что с ним? — снова спросил незнакомец

— Все в порядке. Очень интересно, что случилось в том самолете, у этого парня очень большая сила. У него быстрая система регенерации. Его мозг работает на семьдесят процентов.

— Да из за этого мы и забираем его.

— Но когда вы отдадите мои деньги- спросил Глазов.

— Завтра, когда заберем — и на этом диалог закончился.

Не, пора линять отсюда. Не знаю, куда меня привезли и куда собираются увозить. Ну, Глазов ну сволочь продажная. Надо оглядеться, где я нахожусь.

Рядом с моей кроватью лежала одежда на ней записка: «Беги в Зону» и номер телефона снизу. Я молниеносно схватил её и спрятал под матрас. Кто-то хочет помочь, но кто именно. Одеваться не было резона. Только сейчас понял, что был белую футболку и зеленые штаны. Я встал с кровати и направился к окну. Охренеть меня привезли не в больницу, а в охраняемый военный объект. По всей вероятности он находился в городе. За высокими стенами с колючей проволокой возвышались высокие здания. Слышался шум автомобилей идущих пешеходов. На высоких вышках стоят стрелки и наблюдают. У входов и выходов стоят часовые.

Выход только один, через главные ворота, но их охраняют получше, чем саму базу. Стоят солдаты проверяют документы у приходящих и уходящих. Одна из вышек была впритык со стеной. Да, ну попал.

Весь последующий день я планировал, рассматривал, наблюдал. Меня терзало чувство одиночества и тоски к родному дому. Единственное что у меня осталось это золотой браслет, который мне подарила мама.

Вечер пора действовать. Солнце уже скрылось за горизонтом. Надев, спрятанную одежду я подошел к окну. На улице горели прожектора, часовые меняют посты. Это мой шанс. Все спланировано. Открыл окно, внизу стоял охранник и прыгнул. Приземлился на него, так что у часового сломалась шея. Я взял у него два пистолета и рожки. К ним прилагались еще глушители. Еще взял из бумажника деньги. Всего пять тысяч. Начав надевать глушители на пистолеты заметил, что моя рука слилась со мглой, на минуту я подумал, что ее вообще нет. Да все-таки интересно, что произошло тогда в самолете, что изменило меня до неузнаваемости. Ладно, потом разузнаю. Сейчас бежать надо с этого дурдома. Оттащив охранника в тень, чтобы не увидели. Вокруг уже ночь, на небосводе горели звезды. Я уже стоял на вышке, за спиной стрелка. Нажав на спусковой крючок, выстрел и стрелок упал, без чувств. Во мне было столько адреналина, что я без оглядки прыгнул через стену. Метров десять плотно уложенного кирпича, да еще колючая проволока на вверху. Чуть не задев ногой, приземлился на засеянную газоном землю. Послышался хруст, ноги сломал. Их охватила сильная боль. Как снова это чувство тепла. Боль утихала. Охранники на вышках смотрели в мою сторону, но не стреляли. Меня спасло то, что приземлился в тень и режим маскировки не сменился. Я бежал. Бежал от этой чертовой базы. Через переулки, через улицы, пока не вылетел на шоссе. сильный удар с бил меня. Это был здоровенный КАМАЗ. Обычного человека такой удар убил бы. Но меня, даже не задело. Вокруг было какое-то невидимое защитное поле, которое остановило КАМАЗ в метре от меня. Я, быстро не обращая внимания, побежал дальше. Водитель смотрел на меня ошарашенными глазами. Скоро рассвет надо линять с города, потому что Глазов и его помощники скоро обнаружат мое исчезновение. Тогда поймают и точно уже не сбежать.