Охота на дьявола - [95]

Большего искусства добилось «черное следствие» в деле отбора нужных свидетелей: вызывают брошенную жену, злого соседа по квартире, соперника по службе. Часто применяют метод и вовсе беззаконный: работник следствия является в учреждение, где работал арестованный, собирает общее собрание, сообщает, что их коллега преступник, что он неопровержимо уличен, сам признался (все это ложь от начала до конца) — и вот уж готов десяток «свидетелей», жаждущих дать любые показания, лишь бы покарать негодяя.

Надо ли говорить, что свидетелей, говорящих в пользу подследственного, встречают в штыки.

Итак, в «активе» следователя собственное признание подследственного, главный свидетель (очевидец!), десяток второстепенных. Теперь остался гарнир из экспертиз, без них тоже никак нельзя, они особенно важны, потому что в массовом сознании твердо установилось убеждение, будто экспертиза (которая на самом деле является всего лишь одним из доказательств, подлежащим наравне с другими проверке в суде) являет собой как бы окончательное мнение — наука, мол, ошибиться не может! Между тем и в области экспертизы возможна фальсификация. Она идет двумя путями. Искажение выводов экспертизы — чаще всего там, где эксперты говорят: участие такого-то не исключено, следствие, а бывает, и суд утверждают: экспертиза подтвердила его участие. Но, увы, нередки случаи, когда сами эксперты ввиду тесных должностных или личных связей с работниками следствия подделываются под обвинение. Бывают самые удивительные заключения экспертизы: то старушка увидела подсудимого в темноте, имея катаракту на обоих глазах, то пуля вылетела из ствола винтовки, принадлежащей подсудимому, а потом оказалось, что ни он, ни его винтовка не имеют к делу никакого отношения. Словом, получить нужное заключение экспертизы или дать ему нужное толкование порой бывает не так уж и трудно. Зато с таким гарниром из экспертиз обвинительное заключение выглядит куда богаче.

Надо ли говорить, что в результате подобного «расследования» обвиняемый оказывается в положении безвыходном. Его алиби разрушено, его свидетели предельно запуганы, зато во множестве появились другие, яростно его обличающие. Экспертизы или фальсифицированы, или ложно интерпретированы. А теперь бывает, что все это украшено (неизвестно в силу какого закона) еще и гневными письмами трудящихся, которые дела, разумеется, не знают и знать не могут, но тем не менее грозят и требуют расстрела.

3

— Прочли? — спрашивает Костоев, принимая у меня папку.

Да, целый день сидела в прокуратуре и прочла. Лучше бы мне этого не читать.

А впрочем, нет, я благодарна Иссе Костоеву за то, что он указал мне на эти документы и дал возможность с ними познакомиться.

В Свердловске (по времени это примерно совпадает с первыми преступлениями Чикатило) тоже стали пропадать девочки и девушки, и их тоже находили мертвыми.

Слишком много мертвых на этих страницах, не правда ли? Да что поделать, борьба с преступностью — дело кровавое как и сама преступность, если мы следим за этой борьбой, без реального материала, которым заняты следователи, без крови и грязи, нам, увы, не обойтись.

Шесть убийств было совершено тогда в Свердловске — на протяжении пяти лет. Почти каждую весну, чаше всего в мае, кто-то выходил на охоту и скрывался до следующей весны. Как полагали профессионалы, тут тоже работала одна и та же рука.

Расследование этих дел шло очень бодро. В обвиняемых не было недостатка, они даже появились в избытке и все сидели по камерам…

В первом убийстве — одиннадцатилетней Лены Мангушевой — (произошло оно в пригородном перелеске, между Старым и Новым Московскими трактами неподалеку от автобусной остановки «Контрольная») был обвинен некто Г. Л. Хабаров, который признался в этом убийстве и подтвердил свое признание на суде.

В убийствах двадцатилетней Якуповой и двенадцатилетней Наташи Лапшиной, тоже совершенных в леске недалеко от автобусной остановки «Контрольная», признался некто Титов.

Юная художница, ученица ПТУ Дячук, сидела на полянке в лесу (неподалеку от той же автобусной остановки) и писала пленэрный этюд. Она была четвертой в страшном списке. В ее убийстве признались двое братьев Яшкиных, несовершеннолетних, в качестве соучастников они назвали двоих своих приятелей, в частности некоего Карасева. Но Карасев этот в убийстве Дячук не признался, зато признался в убийстве Лены Кук, погибшей двумя годами позже. Братья Яшкины признавались летом и осенью 1985 года, а в январе 1986 года по этому же убийству был арестован Антропов (он-то как раз ни в чем не признавался). В убийстве пятой жертвы — Ольги Тимофеевой, — признался В. Н. Яшкин, отец тех самых несовершеннолетних братьев, что признались в убийстве Дячук. Последняя в списке Лена Кук, в ее гибели признали себя виновными некто Галиев и тот самый Карасев, которого пытались обвинить в смерти Дячук.

А потом, в 1987 году, явился с повинной и чистосердечным признанием Водянкин. Он признался в убийстве Якуповой, Наташи Лапшиной, Дячук, Тимофеевой и Лены Кук, всех пятерых.

Может быть, у вас в глазах зарябило от всех этих «повинных».