Охота на дракона - [38]

Чтобы было чем похвастаться перед этой задавакой-соседкой.

Кто же знал, что он у нас задержится…

А потом эльф заметил, что рубашка его порвана на рукаве. Как он расстроился… Как истошно вопил, требуя немедленно подать ему швею или иголку, а когда не нашлось ни той, ни другой, попытался упасть в обморок.

Кажется, именно тогда я окончательно поняла, что никакой угрозы для нас с сестрой гость не представляет. Кстати, рубашку ту зашивать пришлось мне.

— Жорик, а у тебя занятий случайно сегодня нет? — отвлекла я мужчину от созерцания страшного внешнего изъяна.

— Есть, — вздохнул он, а потом опомнился, — мне же надо бежать! Встретимся вечером! — друг быстро поцеловал меня в щеку и убежал, напрочь забыв о своей проблеме.

Я задумчиво посмотрела ему вслед, мимоходом отмечая, что для изнеженного эльфа бежит он очень профессионально. Шла я в сторону жилого корпуса, в голове крутились обрывки мыслей, которые никак не хотели складываться в цельную картинку.

— Госпожа Гвиневра! — влез в мои мысли чей-то противный настойчивый голос.

Голос этот был мне отдаленно знаком, и если бы не этот факт, то вряд ли в его обладателе я смогла бы узнать госпожу Аурелию — секретаря ректора Риланского университета.

Сегодня она выглядела… футуристично. В белые широкие, как паруса на корабле Рилан-Дремен, зауживающиеся к низу штаны была заправлена черная рубашка. На голове повязан такой же черный платок, а ноги обуты в туфли на умопомрачительных каблуках. Черные ногти и такие же черные губы дополняли свежий образ секретаря первого лица университета. Аурелия бесспорно была самой модной в стенах этого учебного заведения. Она одна была как вся канцелярия разом.

— Да? — с задержкой ответила я, слегка ошалевшая от представшего зрелища и осознания собственной на ее фоне отсталости от главных тенденций модной жизни страны.

И мысль о явных нестыковках в поведении эльфа окончательно от меня ускользнула.

— Вас срочно вызывает к себе господин ректор! — важно сообщила мне Аурелия, а я заметила, что тени на веках у нее вопреки моим ожиданиям белые.

Я помотала головой, прогоняя ассоциации со вчерашней нежитью.

— Что случилось? — вышло у меня это испуганно.

— Это мне неизвестно, — недовольно поджала она черные губы (еще бы, отцу все-таки удалось что-то скрыть от нее). — Прошу следовать за мной, — она задрала длинный нос, и я пошла за ней, потому что больше ничего не оставалось.

По пути нам попадались хаотично передвигающиеся студенты разных курсов и факультетов. Все они куда-то спешили, смеялись, болтали, многие что-то жевали (совсем как я), а некоторые даже ругались, но до драки дело не доходило. Никто не обращал на меня никакого внимания, потому что на фоне ультрамодной дочери ректора я выглядела невразумительно.

Я была слегка потрепанной, сонной и жующей, то есть от обычного студента практически не отличалась.

Шла я чуть поодаль от Аурелии, потому что за ней не поспевала (она удивительно быстро передвигалась на своих каблуках, видать, сноровка), разглядывала возбужденные первым учебным днем лица и вскоре заметила, что радостно-восторженными выглядели в основном студенты с вышитыми на мантиях единицами. Их старшие товарищи были серьезнее, я бы даже сказала, обреченнее.

Студиозы громко и эмоционально обменивались впечатлениями кто о каникулах, кто о недавно благополучно закончившейся практике. А то, что практика закончилась хорошо, не заметить было нельзя. Перебинтованные конечности и головы указывали как минимум на наличие этих частей тела, что уже само по себе настраивало на положительный лад.

А рассказывать было о чем.

— Упырь? Да не может быть?! — не поверил другу нескладный, весь какой-то длинный и кривой одновременно воздушник.

— Упырь! Как пить дать, упырь! — настаивал симпатичный рыжий второкурсник плутоватой наружности. — И он на меня ка-а-к прыгнет, — с жаром продолжил он свое вранье (потому что, не будь это враньем, он был бы уже в земле, а не на светлом дворе учебного городка), — а я ему ка-а-к дам! — И он жестом изобразил, как именно сумел победить врага в неравном бою, потрясая при этом перебинтованной рукой.

— Ох, и горазд же ты заливать, Мэт, — встрял в разговор похожий на врунишку как две капли воды второкурсник, только волосы его были значительно темнее, а огромные очки вкупе с серьезным выражением лица придавали удивительно дурацкий вид. — С лошади он свалился! Письмо для Ванессы сочинял, никак придумать не мог, что бы ей такое о своих подвигах наврать, вот и грохнулся. А книгой по управлению стихией, на которой он все это дело сочинял, его по лбу и приложило!

Вопреки моим ожиданиям рыжий нисколько не смутился, только пожал плечами и с легкой укоризной сказал брату:

— И ничего ты не понимаешь в любви, сухарь!

Слушать чужие разговоры было ужасно интересно и немного грустно, потому что очень хотелось присоединиться. Я тяжело вздохнула, в очередной раз задумавшись о страшной несправедливости и методах с этой несправедливостью борьбы, и поняла, что безнадежно от Аурелии отстала.

— Первый курс, не отстаем! Профессор Штайн ждать не будет! — крикнул тощий рыжий, но очень важный третьекурсник, и группа притихших первогодок строевым шагом пошла за ним.