Охота на человека в Перу - [19]

Пожав плечами, он тщательно запаковал оба пакета, перевязал бечевкой. Чего же так боялся старый индеец? Какая тайна здесь кроется?

Глава 6

Малко спрятал пакет с лекарствами и задумался. Прежде чем передать «Лазиликс» Монике Перес, необходимо было выяснить хотя бы, что это за препарат. Поразмыслив, он пришел к выводу, что самое простое решение проблемы обычно оказывается самым верным.

Он спустился в холл и осведомился у портье, где находится ближайшая аптека. Она оказалась совсем рядом, на авеню Бенавидес, и Малко отправился туда пешком. Внутри было пусто. Очаровательное создание в белом халате с задорным и чувственным личиком обратилось к нему:

— Что угодно, сеньор?

Малко протянул ей листок с написанным на нем названием лекарства. Взглянув на него, девушка нахмурилась.

— Это для вас?

— Нет, для моего друга.

— Нужен рецепт, — твердо сказала аптекарша. — Иначе вам его не отпустят. Это очень сильнодействующее средство и довольно редкое. Даже не знаю, есть ли оно у нас сейчас.

— Вот как? — протянул Малко. — А от чего оно?

— Сильное мочегонное. Приходите с рецептом, я постараюсь заказать его для вас.

Бросив на Малко зазывный взгляд, она вернула ему бумажку. Все эти крошки-"чулас", соприкоснувшись с цивилизацией, становились настоящими секс-бомбами. Малко в задумчивости вышел из аптеки. Ему вспомнилась фраза из досье ЦРУ на «Сендеро Луминосо»: «товарищ Гонсало» страдал тяжелой болезнью почек...

Конечно, это могло быть простым совпадением. Но кое-что подсказывало обратное: предполагаемые связи Моники Перес с «Сендеро Луминосо», странное поведение аптекаря. Малко вернулся к своей машине и устремился в Виа Экспрессо.

Кажется, ему улыбнулась удача. Моника Перес использовала его, чтобы выполнить опасное поручение, — возможно, у нее не было другого выхода. Весьма вероятно, что лекарство предназначено для руководителя «Сендеро Луминосо», который скрывается где-то в Лиме... Значит, Рон Фицпатрик указал ему верный след. Но журналистка наверняка была всего лишь посредницей. Распутать нить, ведущую к «товарищу Гонсало», будет делом долгим, сложным и небезопасным. Сендеровцы — профессионалы высокого класса, они, должно быть, все предусмотрели и не допустят прокола. Малко нащупал за поясом «таурус» Фелипе Манчаи и подумал, что это чертовски полезная штука. Кстати, надо было еще заехать в банк.

* * *

Фелипе Манчаи клевал носом за пишущей машинкой. При виде пачки стодолларовых банкнот он вмиг проснулся и прижал Малко к груди.

— Как дела, амиго?

От него несло смесью дешевой водки, писко и «Джи энд Би». Завидное здоровье! Малко сел на колченогий стул.

— Есть новости?

— Они устроили взрыв на «Индумиле», — сообщил журналист. — Это крупнейший в стране завод военного оборудования. Сегодня в шесть утра. Четверо парней и девица. Приехали на голубой «тойоте», битком набитой динамитом.

— Кто «они»?

— Сендеровцы, черт возьми! Кто же еще? «Република» сообщает все подробности.

Малко пробежал глазами статью. Типичный террористический акт. Он отложил газету и спросил, переходя в испанских традициях на «ты»:

— Фелипе, ты все-таки не думаешь, что Гусман скрывается в Лиме?

Старый журналист снял очки и тщательно протер их. Белки глаз у него были красные, как у кролика.

— Мне бы не хотелось говорить о Мануэле Гусмане, — вздохнул он. — У стен есть уши. Еще месяца не прошло, как за мной следили люди из «Диркоте». Они преследуют его по пятам, как шакалы. А он очень болен. Когда я его увидел, мне стало страшно. Ему было совсем худо.

— Что с ним?

— Почки. Рано или поздно его схватят, и тогда ему крышка. Один полковник жандармерии клялся мне, что собственными руками вырвет ему сердце. В деревне, где он когда-то служил, сендеровцы насмерть забили беременную женщину кузнечным молотом... А на твой вопрос могу ответить одно — я думаю, Гусман где-то в окрестностях Аякучо. Там его логово.

— Значит, у тебя ничего нового, — заключил Малко.

— Ничего. А ты что поделываешь?

— Да тоже ничего особенного. Вечером у меня встреча в Римаке.

— Будь осторожен, не бери с собой ничего ценного и спрячь часы. Они там на ходу подметки рвут. Голодные, с ними лучше не связываться.

Обнадеживающая перспектива...

Фелипе Манчаи поднялся.

— Мне пора. Можешь подбросить меня в Мирафлорес? Моя машина сломалась.

Малко видел машину журналиста перед его домом — старый «додж», наездивший не меньше миллиона километров. Изъеденные ржавчиной крылья могли занять почетное место на выставке абстрактной скульптуры.

Когда они ехали по бетонной траншее Виа Экспрессо, Фелипе вдруг спросил:

— А как тебе Моника? Ты, кажется, провел с ней ночь...

Малко поперхнулся от неожиданности:

— Откуда ты знаешь?

Фелипе Манчаи загадочно улыбнулся.

— У меня свои источники информации... Я работаю уже сорок лет, амиго... Осторожней с Моникой, она женщина умная. Даже если она легла с тобой в постель, все равно будет тебя ненавидеть. Ее папаша-гринго когда-то бросил ее мать... Учти это.

Малко высадил Фелипе на авеню Прадо. До встречи с Лаурой у него оставалось еще много времени.

* * *

«Тойота» с трудом пробивалась сквозь чудовищные пробки на авеню Такна в ужасающем гуле. Вдали, над трущобами Римака, возвышался голый холм Сан-Кристобаль. Вдоль проспекта тянулись угрюмые, закопченные дома, словно разрушенные рукой великана. Пейзаж после битвы... Только на тротуарах, где толпились «амбулантес», кипела жизнь. Дребезжащие автобусы, набитые людьми с тупыми, безжизненными лицами, медленно поспешали по проспекту к мосту, перекинутому через пересохшее русло реки. Римак в это время года становилась узеньким ручейком. Малко смотрел на огромный крест на холме... Он как раз проезжал по авеню Арекипа, мимо американского посольства, и ему пришло на память кровавое начало этой истории...