Охота на Большую медведицу - [17]

— Сюда! — крикнул Даниил, сворачивая в проход слева.

Даниил и сам не знал, куда надо бежать, он просто вел товарищей туда, где еще не появился огонь. Дважды им приходилось поворачивать назад, так как дорога впереди вдруг вспучивалась и выплескивала пламя; один раз от сотрясения из-за шагов сзади рухнула тлевшая изнутри пластиковая плита потолка. Ноги вынесли детей в черный, обугленный, уже прогоревший тоннель, и здесь Артем упал от изнеможения. Милора рухнула рядом, и Даниил, шатаясь, прислонился к балке. Было очень душно.

— Много еще осталось? — едва слышно спросил Артем сдавленным голосом. Даниил без сил помотал головой, а сам подумал: «Мы в сгоревшем тоннеле — значит, мы бегаем кругами… Мы заблудились. Бежать дальше — сгорим, останемся — задохнемся…»

А пираты в это время рвались навстречу пожару. Катарсис за мгновение до того, как экран погас, увидел промелькнувшие живые тени в пелене дыма и шевелящемся зареве. Пожар встретил пиратов ревом, словно зверь, завидевший охотника. Катарсис пробивался напролом, ему был не страшен жар. Маэстро натянул на голову куртку, и Бомбар, который снова вооружился дубиной, охранял спину Андраковского.

Стены тоннеля, подточенные огнем из других помещений, разваливались, и дети снова побежали неведомо куда. Воздух становился все горячее, от дыма в ушах звонили колокола. Это страшно, когда на закупоренных, как консервы, звездолетах начинается пожар. Здесь не выживает никто. И люди, и пламя гибнут от удушья. Станция напоминала модель кристаллической решетки с уроков химии, где стерженьки-балки вдруг оказались влиты в горящие плоскости потолков, полов и стен. Запнувшись обо что-то, Даниил полетел на пол и закричал, угодив рукой в раскаленную лужу. Милора вцепилась в комбинезон Даниила, а Артем, остановившись, прошептал:

— Я не могу больше… Я не могу…

Даниил, прижав обожженную руку к ребрам, другой рукой ухватил Артема под локоть.

Пираты бежали спасать детей, длинный тоннель был пуст, только раскатами звучал топот, как вдруг Андраковский дико вскрикнул: «Стреляют!..» — и шарахнулся к стене, вжавшись в нее и задрав подбородок. Катарсис споткнулся от удивления.

— Нету никого! — крикнул он в ответ, и где-то в переплетении проводов и схем в его груди что-то защемило и застонало при мысли о маэстро.

А дети все брели куда-то во мгле и тумане. На их измазанных сажей лицах слезы от злого дыма промыли светлые полосы. Милора несла на плече два бластера, а Даниил тащил Артема, перекинув его руку себе на шею. Головы мучительно ныли от угара, а в глазах мерцали оранжевые кольца в белых звездах. Артем плакал, как малыш-трехлетка. Даниил наливался ртутной злобой, и будь он один, он пошел бы напролом, руками разрывая стены. Милора молчала, скрутив в узел боль, страх и отчаянье, только непривычно огромные глаза на ее осунувшемся лице выдавали жуткие немые переживания. Все вокруг было наполнено гулом, огнем, вспышками, копотью, треском, мраком и искореженным металлом в черной окалине.

Четыре человека, клон и робот сближались друг с другом в рушащемся, горящем лабиринте космического пожарища. Пираты прокладывали себе дорогу сквозь воющий огонь, облака ядовитого газа, груды обломков и углей, сквозь горы пены и бурлящие озера пластика. Но внезапно маэстро снова оборвал общий бег. Как робот, которого отключили в прыжке, он пластом рухнул на пол. Катарсис снова затормозил и развернулся, но Андраковский уже пытался встать. Руку он прижимал к груди, а в лице не было ни кровинки.

— Что случилось? — помертвев, спросил Катарсис.

— Сердце, — сквозь боль виновато улыбнулся маэстро. И дети тоже едва не валились с ног. Артем висел на Данииле и просил бросить его, но Даниил дышал, как собака, и молчал, только Милора скосила глаза.

Пираты уже достигли тех помещений, где должны были находиться дети. Маэстро, проглотив три таблетки, шел по галереям, держась за стены, а Катарсис и Бомбар носились по боковым ходам и каютам в поисках землян.

— Пираты! — прошептал Даниил, увидев за дымом знакомые силуэты, опустил Артема на пол и потянулся к Милоре за бластером.

— Маэстро! Вот они! — заорал Катарсис из темноты, и тотчас проблеск выстрела пронзил сумрак. Какой-то ком изнутри ткнулся в горло маэстро.

— Не стреляйте! — отчаянно закричал Андраковский, устремляясь на выстрел. — Не стреляйте! Все люди братья!!

Дети восприняли его крик как боевой клич.

Андраковский налетел на Даниила и схватил его обеими руками. Даниил слабо трепыхался в объятиях пирата. Из дымового облака вынырнули Катарсис и Бомбар. Бомбар схватил Милору, а Катарсис — потерявшего сознание Артема.

— Живы! — воскликнул маэстро, и по лицу его заструились радостные, прозрачные слезы.

Даниил тускнеющим взглядом смотрел на Андраковского — сознание его медленно уплывало. И Милора, словно сговорившись с Даниилом, вдруг ослабла в лапах Бомбара, а тот, не поняв, что случилось, потряс ее, как копилку с монетами.

— Уходим! — сказал Катарсис.

Маэстро поудобнее перехватил мальчика.

Пираты пустились в обратный путь по мертвым или умирающим коридорам. Света здесь не было. Угольная тьма расцвечивалась галактиками крошечных багровых, еле тлеющих огоньков. Едва видимая в полумраке дорога петляла, вся загроможденная погибшими конструкциями. Словно сети, путь преграждали лопнувшие кабели. Стены напоминали драные лохмотья, в полу зияли дыры. Один раз пиратам пришлось прыгать по балкам над пропастью огромного трюма, в котором переливалась алым живая скатерть пожара. Потом потянулись пространства, где было еще чем поживиться, и языки пламени, как мародеры, еще плясали над развалинами. Здесь пожар не обращал на людей внимания, как промчавшаяся конница не видит отставших лошадей с порубленными седоками. Пираты пробирались мимо костров, и тени их ломались на стенах, кривляясь, точно шаманы. А затем огонь вновь разросся, встал аркой над каждой дверью и бил людей протуберанцами пламени. Пираты то попадали в самое горнило, где начинала тлеть одежда, то вылетали на пустое, чистое пространство — островок покоя среди урагана. Прежнюю дорогу отрезала горящая лавина, ползущая вверх по лестнице, и пираты помчались обходными путями сквозь руины и перекрещивающиеся струи пены, сквозь душный пар и дым, по малознакомым тоннелям, где рушились потолки и огонь пожирал сразу обе стены. Маэстро думал, что все они обречены, что им никогда не выбраться из этого пылающего кишечника, но все равно бежал, прижимая к хрипящей груди ребенка. Маэстро казалось, что упади он или остановись — и вспыхнет сразу со всех сторон и изнутри, да так, что снопы пламени вырвутся изо рта и глазниц. Маэстро бежал, ориентируясь по квадратной спине Катарсиса, и вдруг осознал, что эта металлическая спина, окрашенная отраженным смертоносным светом, гаснет, как закат. Это пираты выходили из пожара.