Охота на банкира - [73]

По просьбе обвинения был организован просмотр записи той злополучной телепрограммы. Ее запустили с диска на компьютере прямо в зале заседаний. Интересно было наблюдать за выражением лиц судьи и прокурора. По их реакции мне показалось, что они видят ток-шоу впервые в жизни. По окончании просмотра Резнику оставалось только развести руками. Он попросил прокуроршу указать, в каком именно моменте у меня обозначились политические разногласия с Полонским. Обвинитель молчала, потупив взор, – из записи следовало, что я вообще ни о чем не разговаривал с «потерпевшим». Да и сами следователи, когда еще осенью 2011 года официально отсматривали запись, написали в протоколе, что «до 49-й минуты (т. е. до фразы Полонского про «летчиков» и «курятников») ничего представляющего значение для уголовного дела не обнаружено».

Потом начался цирк со свидетелями. Один из них, ведущий «НТВшников» Антон Красовский, никак не мог взять в толк, зачем его вообще позвали в суд. «Все же записано на множество телекамер, с разных ракурсов. Зачем я тут?» – удивлялся профессиональный телевизионщик. Он пояснил, что за те три дня между записью и эфиром кадры с инцидентом умышленно раскручивали по указанию гендиректора НТВ Владимира Кулистикова. Ведь это давало рейтинг, а высокий рейтинг – дорогая реклама. Nothing personal, just business.

Ольга Романова, выступая в суде, подтвердила, что Полонский оскорбил меня в гримерке. Судья долго вытягивал из нее то самое нецензурное слово на букву «м», и Ольге пришлось-таки его произнести. Другие участники съемок – Герман Стерлигов и Сергей Лисовский – в своих выступлениях четко заявили, что Полонский вел себя неадекватно и агрессивно, провоцировал конфликты с другими гостями и пытался задирать меня. «Я ушел раньше времени, – сказал Стерлигов. – Иначе сейчас там, где сидит Александр, сидел бы сам».

И тут случилось нечто совсем странное: в суд потянулись свидетели обвинения, которых вообще не было в студии НТВ – они смотрели передачу по телевизору. Причем все они были из Рузского района Подмосковья, а их показания были приобщены к делу только летом 2012 года, спустя девять месяцев после «преступления». Как они появились в материалах – отдельная песня.

Например, одна женщина сказала, что к ней на троллейбусной остановке подошел офицер ФСБ и спросил, смотрела ли она в сентябре прошлого года «НТВшников». Когда же она ответила, что да, смотрела, молодой человек предложил проехать с ним в Следственный комитет и дать показания. Другую девушку, которой только-только исполнилось 18 лет, пригласили в СКР с связи с тем, что у нее украли мобильный телефон. Дело, между прочим, было в субботу вечером (просто трудовой героизм!). Следователь сказал ей, что телефон они нашли, но, если она хочет его получить, надо дать свидетельские показания. Третий «телезритель» вообще заявил, что ничего не помнит, так как прошло много времени. В конце концов нервы у судьи не выдержали, и он сделал выговор стороне обвинения: «Там 300 человек в зале было, зачем вы сюда тащите людей с троллейбусной остановки?!»

«Неуважение к обществу»

Меня обвиняли в том, что я «грубо нарушил общественный порядок, выразив явное неуважение к обществу» (именно так квалифицирует хулиганство УК). Пришлось показывать суду, что общество я уважаю, а оно нередко отвечает мне взаимностью.

Судите сами. Благотворительный Резервный фонд реализовывал программы в области медицины. Была построена одна из крупнейших в России детских онкологических клиник – Институт детской гематологии и трансплантологии имени Раисы Горбачевой в Санкт-Петербурге, финансировалось лечение детей в Российском онкологическом научном центре им. Н. Н. Блохина. На протяжении многих лет в Великобритании проводились ежегодные благотворительные приемы для деятелей культуры и звезд шоу-бизнеса, на которых собирались средства для помощи детям. Фонд финансировал реконструкцию Спасо-Яковлевского и Успенского соборов в Ростове Великом, на его средства в Швейцарии был восстановлен мемориал Александру Суворову, в Лондоне появился памятник «Скорбящая» в память о гражданах СССР, погибших во Второй мировой войне, в Воронеже – Осипу Мандельштаму, в сочинской Красной Поляне и в Смоленской области – мемориалы павшим героям Великой Отечественной войны. В Италии была восстановлена фортификация Фридриха Барбароссы XII века, в Швейцарии – исторический памятник XIX века Château Gutsch, где гостили Сергей Рахманинов, Рихард Вагнер, английская королева Виктория и многие другие исторические личности. Я дружил с Театром-мастерской Петра Фоменко, МХТ имени А. П. Чехова и Центром оперного пения Галины Вишневской. На протяжении 10 лет вручалась ежегодная писательская премия им. Юрия Казакова.

Значительную часть жизни я посвятил журналистике и издательской деятельности. С 2006 года выступал издателем «Новой газеты». Мы с Михаилом Горбачевым «купили» 49 % акций газеты, 51 % оставался у журналистского коллектива во главе с выдающимся главным редактором Дмитрием Муратовым. Слово «купили» беру в кавычки, потому что, хотя я и заплатил за актив несколько миллионов долларов, эти акции ничего не стоили – издание было убыточным, и чтобы газета продолжала выходить, я каждый месяц перечислял со своего счета на счет «Новой» деньги в виде благотворительных взносов. Так как журналисты «Новой» всегда писали то, что считали важным и правильным, мне периодически «прилетало» от героев ее публикаций, несмотря на то что я не имел к редакционной политике никакого отношения и максимум, что мог себе позволить, – это опубликовать свою колонку на ее полосах.