Охота - [4]

Столовая набита битком, и атмосфера тут очень оживленная. Даже работники кухни, накладывая еду — синтетическое мясо, — обсуждают Обращение. Обед всегда был для меня нелегким временем, потому что у меня нет друзей. Отчасти потому, что я по натуре одиночка, отчасти потому, что так безопаснее — меньше общения, меньше шансов, что меня раскроют. Впрочем, перспектива того, что так называемые друзья съедят тебя живьем, убивает все шансы на близкое общение. Можете назвать меня не в меру разборчивым, но неминуемая смерть от рук (или зубов) друга, который в мгновение ока способен высосать из тебя всю кровь… мешает построить крепкую дружбу.

Так что обычно я обедаю один. Но сегодня, к тому моменту, когда я плачу за еду, мест почти не остается. Тут я замечаю F5 и F19 с математики и присоединяюсь к ним. Они оба идиоты, F19 в несколько большей степени. Про себя я называю их Идиот и Придурок.

— Ребята, — говорю я.

— Привет, — отвечает Идиот, не глядя на меня.

— Все говорят об Обращении.

— Да, — соглашается Придурок, набивая рот. Некоторое время мы едим молча. Так с ними обычно и бывает. Они оба помешаны на компьютерах, не спят до позднего дня. Когда мы обедаем вместе — где-то раз в неделю, — бывает так, что мы вообще ничего не говорим. Тогда я чувствую, что мы особенно близки.

— Я последнее время замечаю кое-что, — через некоторое время произносит Придурок.

Я поднимаю на него глаза:

— Что?

— На тебя кое-кто очень внимательно смотрит. — Он откусывает еще кусок окровавленного сырого мяса. Кровь стекает по подбородку в тарелку.

— Имеешь в виду учителя математики? Понимаю, о чем ты, на тригонометрии он меня не оставляет в покое…

— Нет. Не он. Девушка.

На этот раз от тарелки отрываюсь не только я, но и Идиот.

— Правда, что ли? — спрашивает он.

Придурок кивает.

— Она уже несколько минут на тебя смотрит.

— Не на меня. — Я делаю очередной глоток. — Наверное, она смотрит на кого-то из вас.

Они переглядываются. Идиот пару раз скребет запястье.

— Смешно, ага, — говорит Придурок, — готов поклясться, она уже давно на тебя смотрит. Не только сегодня. Последние несколько недель я каждый раз за обедом замечаю, что она на тебя пялится.

— Ну и ладно, — отвечаю я, делая вид, что мне все равно.

— Нет, сам глянь, она смотрит на тебя вот прямо сейчас. Обернись, она за столиком у окна.

Идиот смотрит. Затем разворачивается обратно к нам, усиленно почесывая запястье.

— Что смешного? — интересуюсь я, делая очередной глоток и подавляя желание обернуться.

Идиот в ответ начинает чесать запястье еще сильнее.

— Посмотри сам. Он не шутит.

Я медленно оборачиваюсь и кидаю быстрый взгляд на единственный столик у окна. За ним ест компания девушек. «Аристократки». Их все так называют. Этот круглый столик их, и все знают неписаное правило: к нему лучше не подходить. Это владения «аристократок» — популярных девушек, обладательниц дизайнерской одежды и симпатичных парней. К этому столику можно подойти, только если они тебе позволят. Я видел, как даже их парни ждут позволения в стороне.

Никто из них на меня не смотрит. Они болтают, показывают друг другу новые украшения, и не обращают внимания на мир за пределами столика. Но затем одна из них окидывает меня долгим, мечтательным взглядом, и наши глаза встречаются. Это Пепельный Июнь. В последние несколько лет она не раз так на меня смотрела.

Я быстро отвожу взгляд и разворачиваюсь обратно к столу. Идиот и Придурок чешут запястья как ненормальные. Я чувствую, что опасный румянец прокрадывается к щекам, но моим соседям, к счастью, слишком смешно, чтобы они это заметили. Я медленно, глубоко дышу, пока жар не уходит.

— Кстати, — замечает Идиот, — разве ты ей не нравился и раньше? Да, да, что-то припоминаю. Пару лет назад.

— Ага, она с тех пор не может успокоиться, — заключает Придурок, и они принимаются чесать запястья друг другу.

Послеобеденные занятия по плаванию — да, наш тренер — маньяк — практически отменены. Никто из команды не может сконцентрироваться. В раздевалке только и слышно, что об Обращении. Я жду, пока все уйдут, чтобы переодеться. Как раз в тот момент, когда снимаю одежду, кто-то заходит.

— Йо, — приветствует меня Позер, капитан нашей команды, срывая с себя одежду и натягивая слишком облегающие плавки. Он падает на пол и отжимается, чтобы трицепсы и грудные мышцы посильнее вздулись. В шкафчике дожидаются гантели. Его Пафоснейшество Позер делает это перед каждой тренировкой, чтобы выглядеть максимально накачанным. У него есть фан-клуб, в основном новички и девочки помладше. Я видел, как он дает им потрогать грудные мышцы. Девушки и на меня пялились, некоторые даже пытались заговорить со мной на тренировке, пока не поняли, что я предпочитаю быть один. К счастью, Позер отвлек на себя большую часть их внимания.

Он быстро отжимается еще десять раз.

— Речь пойдет об Охоте, — говорит он, прервавшись. — И на этот раз им надо бросить затею с лотереей. Надо выбрать сильнейшего. И это, — он заканчивает отжиматься, — буду я.

— Не сомневаюсь, — отвечаю я. — Мускулы всегда побеждают мозг. Выживание самых приспособленных…

— И победитель получает все, — продолжает он, делая еще десять отжиманий, последние три — на одной руке. — Жизнь в ее самом чистом виде. Будет здорово. Грубая сила всегда побеждает. Так всегда было, и так всегда будет.