— Вот супостаты. Чужих со своим ведром не пущают, а за ихнее копейку выплачивай сторожу в будке, а тот с начальством делится, — продолжал бурчать Иван.
С площади свернули налево на Золоторогожский вал. Здесь почти повсюду стояли новые деревянные дома.
— Борис, ты обратил внимание, что дома тут какие-то не такие?
— Честно сказать, сам голову ломаю. Вроде бы архитектурных изысков не наблюдается, а дома другие и все тут.
— Иван, — обратился Борис к кучеру, — а что тут дома не как у нас?
— Так, барин, здесь же пришлые живут. Все больше из Владимирской губернии. Эвон гляньте, какие у них наличники да солнышки деревянные на всех домах. Как стал господин Гужон завод строить, так и понаехали тут всякие.
Было непонятно, одобряет Иван пришлых или нет. Вернее всего, «солнышки» ему нравились, а вот всяких пришлых он бы видеть не хотел.
После переезда через железнодорожный путь впереди показались толстенные кирпичные трубы завода, а через пять минут экипаж остановился на заводской площади.
Заводоуправление оказалось двухэтажным приземистым зданием из красного кирпича. Над железной крышей возвышался частокол труб. То ли из-за этих труб, то ли из-за сырой погоды здание казалось мрачным. Справа от заводоуправления над двустворчатыми воротами дугой красовалась вывеска «Товарищество Московского металлургического завода». Перед воротами прохаживался усатый городовой. Форменная шинель и мерлушковая круглая шапка дополнялись непременным атрибутом власти — шашкой в изрядно потертых ножнах. В точности, как старенький ментовский автомат. Судя по всему, господин Гужон умел обеспечивать охрану своей собственности из городской казны.
Площадь окружало несколько добротных двухэтажных домов, среди которых выделялось три каменных.
При входе в заводоуправление Борис поинтересовался у губастого парня рязанской внешности, где можно переговорить о размещении заказа.
— А это, господа, на первый этаж, к господину Фролову. Он приказчик по заказам. Вы пройдите по коридору. Там табличка висит.
В комнатенке едва хватало места на два канцелярских стола и на шкаф с бумагами. От потрескивающих в печурке дров было тепло и уютно. Настроение стало меняться к лучшему.
Один из сидящих, подняв невыразительное, одутловатое лицо, тут же вновь уткнулся в бумаги. Ситцевые нарукавники смотрелись архаично, но здесь это было нормой.
Второй оказался противоположностью первому. Открытое лицо. Широко расставленные глаза смотрели на посетителей приветливо.
— Чем обязан, господа?
Голос улыбчивого господина оказался неожиданно сильным. Мишенин был готов биться об заклад — владелец голоса непременно поет в церковном хоре.
— Здравствуйте, мы к господину Фролову, — ответил Борис.
— Я и есть Фролов Егор Филиппович, вы что-то хотите заказать?
— Очень приятно, господин Фролов. Позвольте представиться, Федотов Борис Степанович, я по электрической части, а моего друга зовут Мишенин Владимир Ильич, он математик, — Борис указал на смутившегося Доцента. — Мы заехали выяснить, нельзя ли на заводе заказать детальки по нашим эскизам.
— А позвольте-ка взглянуть, может, что и подскажу по своему разумению. Извините, господа, отвлекусь.
Фролов повернулся к «одутловатому»:
— Егорыч, ты не забыл зайти к Крюкову в литейный? Ты спроси его, когда будут готовы опоки для Зиновьева, второй день тянет.
Федотов достал заготовленные дома чертежи элемента молнии. Вычерчивая эскиз, Федотов столкнулся с тем, что не знает здешних требований к чертежам. Конечно, общие принципы не могли за столетие радикально измениться, но кое-что могло измениться существенно. Не мудрствуя лукаво, Борис воспользовался требованиями Единой Системы конструкторской документации, или, как говорили в его мире, ЕСКД.
В принципе можно было изобразить любую деталь, но делать сложную смысла не было. Чертежи служили только предлогом к разговору, а целью было знакомство с местными технологиями. Была еще одна задача: Борис хотел выяснить, известно ли кому о «проданной» идее молнии.
Протягивая приказчику чертежи, Федотов пояснял:
— Господин Фролов, мы только недавно прибыли из Южной Америки, так вы не обессудьте на наше незнание. Давно на родине не были. Может, что и подскажете по чертежам. Кстати, Егор Филиппович, а на заводе есть конструкторское бюро?
— Конструкторское бюро? — в голосе Фролова прозвучало недоумение. — Может, вам нужна чертежная?
— Если в чертежной разрабатывают чертежи машин и механизмов, то, скорее всего, нам туда.
— Судари мои, вы и верно давно не были в родных пенатах. Иногда вас трудно понять. Что значит разрабатывать чертежи? Может, вы имели в виду выделывать чертежи или чертить?
Фролов на секунду задумался.
— А знаете, отправлю-ка я вас к начальнику чертежной.
— Очень хорошо, но, если Вас не затруднит, гляньте на наши рисунки, — попросил Борис. — Может статься, что и ходить к уважаемым людям рановато.
Пока Фролов рассматривал эскизы, Борис изучал его реакцию, пытаясь догадаться, все ли тому ясно.
— Э-э-э, Борис Степанович, а что это такое? — показал Фролов на символ шероховатости. — Кстати, вы все изобразили в миллиметрах?
— Ну да, в миллиметрах, а что надо было в дюймах?
