Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2 - [68]

В последней книге события разворачивались на забытой богом планете «Мадагаскар». В силу неясных обстоятельств этот мир деградировал до уровня средневековья, но сохранил часть страшного оружия предков. До поры, до времени, понимание опасности такого оружия препятствовало возникновению войн. Время, однако, шло. Властители все больше погружались в невежество, и однажды случилось неизбежное — одна из сторон обрушила на головы противника ад.

Сцены со сгорающими в адском пламени городами, гибнущими от неведомой лучистой болезни люди и… оружие возмездия.

Лежащий на глубине десяти верст подводный линкор пробудился от сейсмических толчков. Сонары обшарили окружающее пространство, выброшенные из чрева корабля воздушно-космические разведчики показали нападение на охраняемую территорию. Искин корабля принял решение об ответном ударе. Остатки цивилизации погибают, но случайно попавший на планету герой, спасается вместе с красавицей-принцессой.

Сюжет Иван читал через слово, но описание подводного гиганта удивило реалистичностью. Длина двести метров и сто тысяч тонн водоизмещения. Внешний корпус каплевидной формы. Прочный корпус двадцати метров в диаметре. Балластные цистерны и сжатый воздух между корпусами. Расписан порядок заполнения цистерн главного балласта — сначала концевые потом средние. Откуда автор мог знать такие подробности?

Из любопытства Бубнов прикинул необходимую толщину корпуса из самых прочных сплавов. Триол, конечно, приврал, но в отличии от его любимого Жюля Верна имел представление о соотношениях между давлением, пределами текучести сплавов и водоизмещением.

«Триол, Триол, занятный автор, пообщаться бы», — эта мысль в который уже раз мелькнула и ушла. У главного чертежника времени не хватало даже на самое главное. Зато вспомнилось, как Федотов встал в центре строящегося корабля. Покрутил головой. Что-то прикидывая, посмотрел вверх.

— Перископ около двадцати метров? — понятые на уровень глаз руки гостя словно легли на воображаемые рукоятки горизонтального наведения. — А где выдвижная антенна?

Разговор перекинулся на радиооборудование, и только в самом конце прозвучало словечко «сонар», о которых изобретатель радио предложил пообщаться на следующий день.

Это было утром, а сейчас Ивана словно ударило обухом по голове:

— Да это черт знает, что такое! — в волнении инженер несколько раз прошелся из угла в угол. — У Триола сонары, у Федотова сонары и откуда такие знания о перископах!? — Бубнов понял, что спокойной ночи у него не будет.

* * *

В отличии от Бубнова, Борис никакой чепухой не маялся. Во второй половине дня у него состоялся заключительный раунд переговоров с дирекцией «АО Русские заводы «Сименс-Гальске». Ага, русские. Вы еще вспомните великую рифму: «Сименс! Как много в слове этом для слуха русского таится». Фирму основали Вернер фон Сименс и Иоганн Гальске, а в России филиалом фирмы рулил брательник Вернера, Карл, пребывавший в российском подданстве ровно до отъезда в родной фатерлянд. Сейчас немецкой конторой в России управлял Герман Осипович Герц, немец из Майна.

Почти год тому назад, предложив Федотову продать патенты, немчура получила встречное предложение не маяться фигней, а вступить в альянс с «Русским Радио». То есть, поначалу будущим фашистам предложили купить лицензию на весьма жестких условиях. Те, естественно, полезли в бутылку, мол, как же так, не по-братски, в ответ им предложили договор о сотрудничестве.

По минимальной цене «Сименс» получал лицензию на внушительную группу изделий, по которым стороны делили между собой рынок. Ну, как делили, на первый взгляд конкурировали. В «запретных зонах» иногда даже выигрывали заказы, но на круг получался добропорядочный сговор. Самое главное, «Сименс» должен был во всем следовать политике «Русского Радио», а в судебных разбирательствах выступать в роли «беспристрастного» эксперта. Кроме того, Федотов надумал слупить с немчуры химический заводик, и не просто так. Сименс обязался обеспечить завод коренными дойчевскими кадрами из расчета: на одного немецкого рабочего, пятеро русских, а на двух русских инженеров один немецкий.

Зачем это Федотову понадобилось? В определенной степени ему не давали покоя лавры царицы Катьки, умыкнувшей из Европы приличную толпу народа. Перед развалом Союза немцев в стране числилось до двух с лишним миллионов.

На самом деле проблема заключалась в дефиците квалифицированных рабочих и инженеров. За пять лет контракта Федотов рассчитывал наставничеством воспитать своих, родных, но перенявших немецкую культуру труда.

А то, что инженеров предлагалось вербовать не женатых, то и ежу (т. е. Федотову), понятно, что в холодной России им подсунут жарких русских красавиц и добрая половина «лимиты» останется в Империи.

Были и другие статьи, что долго не давали фрицам пойти на соглашение. В итоге, Федотову пришлось поделиться идеей тотальной радиофикации. Идея фрицам понравилась, ведь доходы от массовой продукции это вам не сотни тысяч золотых от продажи профессиональных радиостанций. Тут дело пахнет многими и многими миллионами, особенно, пока держится монополия. Прав был великий мыслитель, рассуждая о прибыли, преступлении и капитале — упускать такую возможность было выше германо-человеческих сил.