Огонь войны - [27]
— Отнеси охапку сена в хлев! — вполголоса приказал ему Бехбит. Он рассчитывал на то, что слуга, увидев мертвого Курта Сулюка, поднимет шум.
Парень потащил сено — и через секунду, как и ожидал Бехбит, выскочил из хлева с истошным воплем. Лутчек испуганно вскочил. Бехбит в два прыжка достиг амбара, перемахнул через забор. Несколько оседланных коней привязано у самых ворот. Он выбрал коня покрупнее, менее уставшего, и, прежде чем лутчеки, столпившиеся во дворе, начали приходить в себя, только пыль вдали на дороге заклубилась по следам дерзкого беглеца.
Вельмураду показалось, что прошло много часов с того времени, когда ватага лутчеков, собрав оружие и раненых, удалилась и наступила тишина. Он то приходил в себя, то снова терял сознание. Наконец полностью очнулся, с трудом открыл словно налитые свинцом веки. Нестерпимо ноет раненый бок, горит голова. Но самое мучительное — жажда…
Со стоном перевалившись на здоровый бок, Вельмурад огляделся. Кругом пески, безлюдье. Испепеляющий зной летнего полудня.
Вдруг совсем рядом послышалось конское ржание. Значит, он не одинок в пустыне! С трудом повернув голову, увидел: к нему идет его конь, принадлежавший некогда лутчеку Шукуру. Вот он остановился. Собрав последние силы, Вельмурад дотянулся до стремени, потом до седельных сумок. Здесь небольшой мех с водой. Дрожащими руками развязал, поднес ко рту. Стало легче, глаза посветлели. Он взглянул на своего спасителя: умный конь большими темными глазами наблюдал за тем что делает человек. «Пей, Акгулак!» Вельмурад поставил мех с водой на песок, конь выгнул шею, отхлебнул, оставив немного воды на дне меха.
Вельмурад не знал клички коня и назвал его по внешнему признаку: Акгулак — Белоухий.
Вполголоса окликая его, Вельмурад ухватился руками за стремя, поднялся на колени. Передохнув немного, вскарабкался на коня, лёг животом поперек седла, тронул поводья. Акгулак шагом двинулся вперед. «Одинокая башня отсюда недалеко, — думал Вельмурад, — кажется, направление не потеряно…»
Конь бодро взбирался на барханы, спускался, снова взбирался. Стиснув зубы, Вельмурад старался не стонать.
Но скоро начало ныть и дергать так сильно, что, наконец, раненый потерял сознание.
Наступили сумерки. Притомившийся копь замедлил шаг. По-прежнему кругом, насколько хватает глаз, лежало застывшее море барханов, им не было конца и края.
Вельмурад, без сознания, понемногу сползал с седла головой вперед и вдруг тяжело рухнул на песок. Умный конь сразу же остановился, звонко заржал, вспугнув извечную тишину пустыни.
Глубокой ночью Вельмурад снова пришел в себя. Слабо мерцали звезды. Близился рассвет. Часа два спустя сквозь тяжелую полудремоту вдруг он услышал где-то далеко: Туг-дуг-дуг дуг… Тук дук… Туг-дуг-дук…» Пулемет!
Вельмурад приподнялся на локтях, достал мех с водой, выпил все, что оставалось, вывернул мех и облизал изнутри. Но дотянуться до стремени, влезть в седло уже не смог. Нестерпимо, остро болела рана.
Перевалившись на бок, Вельмурад вынул нож — последнее оружие; его он купил у пастухов вместе с мехом воды и запасом пищи…
Нет! Ведь товарищи совсем близко. Он должен дойти, рассказать, все, что узнал. Должен ползти вперед, пока есть хоть капля сил!
И раненый боец пополз. Конь медленно шагал сзади. Уже совсем рассвело. Впереди виднелись густые заросли саксаула. Но доползти до них Вельмурад не смог опрокинувшись навзничь, он снова потерял сознание.
А верный Акгулак бродил вокруг хозяина. Вдруг конь поднял ухо, прислушался — и рысью помчался на бархан.
Едва волоча ноги, с бархана спускался человек в красноармейской порванной гимнастерке без ремня, с непокрытой головой. Конь подбежал прямо к нему. Взяв его за узду, человек пошел по следам и увидел раненого, без движения лежавшего на песке.
— Вельмурад! — с изумлением и радостью воскликнул красноармеец и, опустившись на колени, осторожно приподнял голову лежащего. Тот на секунду открыл глаза, помотал головой. Почти без звука выдохнул:
— Воды…
Вельмурад в полубеспамятстве не узнал пришедшего. Да будь он и в памяти, нелегко ему было бы признать в осунувшемся изможденном бродяге с полубезумными глазами недавнего однополчанина, красноармейца Нурягды.
— Пить… — снова проговорил раненый.
— Нет у меня воды! — еле слышно пролепетал распухшими от жажды губами юноша. Он уже давно понял, что заблудился и не сможет выйти на Керки. Поэтому решил вернуться, но, кажется, потерял свой след.
Услыхав голос, раненый чуть приметно вздрогнул, шире открыл глаза и — вдруг узнал того, кто склонился к нему.
— А, предатель! — проговорил он сквозь стиснутые зубы, слабеющей рукой поднял нож. Но рука тотчас, же упала на песок.
— Вельмурад, погоди! — отскочив, крикнул Нурягды. — Я не предатель. Это они… Везут краденое продавать в Афганистан…
— Что? — переспросил раненый.
Тогда Нурягды сел на песок и сбивчиво пересказал все, что слышал и что надумал за время пути и пребывания под арестом. Вельмурад слушал внимательно. Когда юноша кончил, он поманил его к себе:
— Слушай хорошенько. Значит, я ошибался насчет тебя. Тебя обманули. Запомни: Мемик — предатель… Запомни и передай нашим!.. А я…
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.