Огонь, водка и медные трупы - [32]

Впрочем, он и не потребовался. Соседний квартал внезапно взорвался дружным хором визга, воплей и рева. Капитан тотчас сорвался с места и, не разбирая дороги, бросился в темноту подземных переходов. Тоннели между кварталами были запутанными, загаженными и узкими, а потому, когда Безногий добрался-таки до места событий, там уже все закончилось. Уцелевшие меркантильцы, прозрачно-голубые от ужаса, что-то наперебой объясняли озирающимся солдатам, а старший патруля, судя по погонам на тяжелом скафандре — капитан, медленно обходил испачканное синими пятнами место преступления.

— Хай болт свинтил? (Куда она убежала?) — схватив за шкирки двух подростков, спросил Зигфрид по-гундешмански.

— Хучи! (Туда!) — мальчишки показали в разные стороны.

— Хоп? (Давно?) — ничуть не удивившись, спросил капитан.

— Беса ме… (Уже минуту…) — немного подумав, авторитетно заявил первый пацан.

— Ёк, беса мучо (Нет, уже секунду), — возразил второй. — Мэй ба мац мо (Или даже больше).

Безногий выпустил пацанов и пошарил взглядом в толпе, разыскивая более надежных свидетелей. Он хотел найти каких-нибудь пришельцев, поскольку показания свихнувшихся от ужаса «гундосов» сейчас не стоили ни гроша. Наконец он высмотрел какого-то оборванца — издалека вроде бы землянина или суперманоида — и решительно направился к нему. Заметив капитана, оборванец засуетился и, прикрываясь толпой, нырнул в подворотню.

— Эй! — крикнул Безногий по-русски и на всякий случай добавил по-гундешмански: — Стайять, чмоо! (Постой, друг!) Хальт! (Погоди!)

В темной глубокой подворотне — фактически жилой пещере, только низкой, узкой и вонючей — его ожидало лишь эхо от звякнувшей стеклотары. Зигфрид согнулся в три погибели и, кряхтя, заполз в «помещение». Оборванца видно не было, но, судя по запаху, он ушел именно этим путем и был это все-таки не «гундос», а человек — в подвале стоял русский дух: водки, лука и табака.

— Земляк! Я просто спросить хотел…

Глаза привыкли к полумраку, и капитан обнаружил, что из подвальчика открывается сразу пять метровых в диаметре тоннелей. По какому из них ушел «земляк», определить было невозможно, зато в крайнем левом сверкнули белые клыки, и раздался знакомый рык.

— Тихо! — приказал Безногий. — Ну, ты и устроила тут… Это ж полный пердимонокль!

Мурлышка перестала рычать и виновато муркнула.

— Да, я понимаю, — Зигфрид уселся на пол и поманил зверя. — Я понимаю, инстинкты, они сильнее разума… Вот у меня на планетоиде Раздолбания-11 случай был. Пошли мы с киносапиенсом Пол Потычем Жучкиным на старый рудник, там в одной из штолен серебряная жила была недоработанная. Промспособом ее ковырять было уже невыгодно, а так, кайлом, еще кое-что можно было добыть. Идем, значит… Потыч уже язык высунул от жары — на Раздолбании лето жаркое, как в Сахаре, — и вдруг навстречу нам две сучки, ну в смысле женщины киносапиенсовские, да у обеих течка! Тут я Пол Потыча только и видел. И жара ему нипочем, и серебра не надо. Заскулил, хвост поджал и за ними. Даже смешно было смотреть. Такой начитанный, мастеровой — золотые лапы просто, а инстинкт сработал — и все. Нету киносапиенса с высшим образованием! Какая-то дворняга вместо него вокруг двух спаниелих скачет. Потом, правда, он очухался, извинялся долго, но экспедиция-то сорвалась… Такая вот великая сила у инстинктов. Тут ничего не поделаешь, будь ты хоть разумная собака, хоть мурлышка…

Зверь подошел и растянулся у ног капитана, ткнувшись мордой ему в ладонь. Скорее всего мурлышка уже предугадала намерения Зигфрида и больше не боялась, что хозяин продаст ее или бросит на произвол судьбы.

— Ну что, идем на корабль да ходу в нейтральную воду?

Мурлышка подняла голову и отрицательно повела ею слева направо.

— А чего? Охотиться я тебе не разрешаю. Хватит. Набедокурила уже.

Зверь прижал уши, но все равно еще раз помотал головой.

— Или ты про деньги? Не буду я их брать. Я не из тех, кто шакалит по планетам и друзей продает. Я свои кровные честно зарабатываю… Все равно — нет?

Мурлышка опять мотнула головой, и Зигфрид развел руками.

— Ну, тогда я не знаю…

Зверь медленно раскрыл пасть, а затем резко ее захлопнул.

— Понял! — Капитан шлепнул себя по лбу. — Все понял! Ты им не веришь! Ты догадываешься, что будет дальше?

Мурлышка кивнула.

— Нас не выпустят? — скисая, спросил Безногий. — Собьют при взлете?

Зверь снова кивнул, на этот раз с тяжелым вздохом.

— Дрянь дело. — Капитан задумался. — На корабле лететь нельзя, а без ДКР нам отсюда не свалить тем более. Пробраться на какой-нибудь грузовик — в портах полно солдат, завербоваться к контрабандистам — у них тоже свои стукачи имеются, да и «гундосы» они в большинстве. Багажом тебя вывезти, так они весь багаж рентгеном просвечивают, мины ищут — террористов боятся. Что же придумать?

Пока Зигфрид размышлял, мурлышка незаметно отползла обратно в тоннель и неслышно скрылась в темноте.

— О! Придумал! — Безногий вскочил и крепко треснулся макушкой о низкий потолок. — Киса, я придумал! Киса! Ты где?

Он озадаченно оглянулся. Мурлышки поблизости не было. Не светились ее клыки и в тоннелях.

— Ну, что же ты! — огорчился Зигфрид. — Опять тебя искать…