Огонь ведут «Катюши» - [39]

— Придется вытягивать...

— А вы пробовали стелить жердевый настил, чтобы вывести дивизионы?

— Нет... Не было команды отступать...

— Давайте пройдем на огневые позиции. Я хочу посмотреть, в каких условиях находятся дивизионы. Начнем с ближайших.

Минут через двадцать мы с майором Налбандовым пришли на огневую позицию ближайшего дивизиона. Боевые установки действительно стояли на жердевом настилепод чехлами, тщательно замаскированные еловыми ветками. Транспортные машины были укрыты в лесу и тоже стояли на настилах. Бойцы размещались под большими деревьями в шалашах. Налбандов объяснил, что, поскольку с питанием плохо, ракетчикам приказано экономить силы.

Я попросил собрать всех бойцов возле боевой машины, где было посуше. Представился им, рассказал, что об их тяжелом положении знает Москва, что распутица помешала окружить и ликвидировать демянскую группировку врага, поэтому боевую технику нужно переправить в безопасное место на восточный берег Ловати.

— Там места повыше и посуше, — сказал я, — продовольствие и снаряды туда доставить будет легче. Наша с вами задача — как бы это ни было тяжело — настелить жердевую дорогу от позиции до переправы. Вокруг мелкий ельник. Он-то и нужен для настила. Думаю, что за двое суток можно все сделать. А через два-три дня подойдут и первые машины с продовольствием.

Гвардейцы с подъемом восприняли такое решение. С командирами полков мы побывали и в стрелковых частях, которые держали оборону на этом направлении. Из бесед с командирами и бойцами стрелковых подразделений выяснилось, что фашисты делают тщетные попытки расширить коридор в кольце окружения.

Напрягая все силы, ракетчики за двое суток построили лежневые дороги, через болотистые места проложили фашинные настилы. Первые батареи были выведены на восточный берег Ловати уже на второй день. А через двое суток все три полка переправились через Ловать и сосредоточились в более сухих и безопасных местах. Сюда продовольствие доставлять было легче — его приносили в вещевых мешках. В продовольственные команды подобрали наиболее выносливых и сильных бойцов. Каждый доставлял пятнадцать — двадцать килограммов продуктов от ближайших тыловых складов.

Вскоре наступили теплые и солнечные дни, и к концу апреля дороги подсохли. Из фронтовых тылов двинулись автоколонны. 26–27 апреля полки получили продовольствие, горючее, боеприпасы.

Но в эти же дни участились налеты фашистской авиации. И чем погожее стоял день, тем больше была опасность нападения с воздуха.

Много лет прошло с тех пор, а я все вижу одну деревушку, затерянную в лесах. Волею судеб находилась она на пути, по которому я пробирался к полкам. Ее бревенчатые просторные хаты гостеприимно раскрывали двери перед утомленными солдатами. Однажды и мне с водителем пришлось там переночевать.

26 апреля 1942 года, уже возвращаясь в штаб армии, мы ехали тем же путем. Нашему взору предстала печальная картина: вместо деревни — огромное пепелище, а на нем полуразрушенные печные трубы. Среди пожарищ бродили убитые горем жители. Мы остановились возле остатков дома, в котором прежде ночевали. Я вышел из машины и подошел к одиноко стоящему возле небольшого холмика старику:

— Здравствуй, отец! Горе-то у вас какое.

— Вот видишь, — отвечал он, — похоронил последнего внука. А жена чуть жива, обгорелая лежит в погребе. Сноха Настенька и внучка Анютка сгорели. Бомбежка была на рассвете. Дети и женщины еще спали. А мы со старухой были на дворе. Вот поэтому и спаслись. Ой, сынок, что тут было...

Больше старик говорить не мог. По его щекам покатились слезы. Ну как можно было утешить этого убитого горем человека, как помочь ему и другим таким же обездоленным не только из этой деревни, а из многих тысяч деревень и городов? Я тихо сказал:

— Крепись, отец, мы отомстим за ваше горе, за ваши слезы, за Настеньку и Анютку, за внука.

С болью в сердце покидали мы деревушку. Наш путь лежал в штаб 22-го полка, которым командовал полковник Я. А. Кочетков. Этот полк находился в лучших условиях, а главное, он имел хорошую связь со штабом армии, а через него и со штабом группы.

Как только в войска стали прибывать боеприпасы и продовольствие, командование фронта начало готовить частную операцию по окончательному окружению демянской группировки врага. Во время подготовки операции разгорелись споры о методе артиллерийского обеспечения наступающих войск. Выдвигалось два предложения. Артиллеристы настаивали на классическом методе артподготовки — с пристрелкой, с разрушением обнаруженных дзотов, блиндажей, с огневым сопровождением. Представителигвардейских минометных частей настаивали на внезапном огневом налете всеми артиллерийскими средствами, и главным образом гвардейскими минометными частями. Артиллерии предлагалось наносить удар по переднему краю с широким применением стрельбы прямой наводкой, а гвардейским минометным частям — по узлам сопротивления, расположенным в первой полосе обороны. Затем предполагался перенос огня в глубину и на фланги с немедленной атакой пехоты.

Так как наступление готовилось с двух участков, но в одном общем направлении, спор об артподготовке был решен «третейски»: на одном участке решили проводить артподготовку по классической схеме, а на втором — методом внезапного огневого удара.