Огонь в океане - [149]

Жизнь властно позвала нас вперед. И не я один, но и многие другие сваны, откликаясь на ее зов, овладевали культурой, знаниями, техникой, проходя для этого за самое короткое время путь, для которого человечеству понадобились столетия.

И в том, что я, уроженец затерянного в непроходимых горахселения Лахири, овладел высотами современной культуры, оказался в курсе новейших технических и военных проблем, приобрел опыт руководства людьми и получил некоторую известность как участник минувшей войны — во всем этом я отнюдь не вижу своей исключительности или исключительности своего народа. Мой жизненный путь, как  и жизненный путь многих моих сверстников, для меня верное доказательство того, что возможности освобожденного от гнета человека безграничны и что, когда окончательно порвутся цепи колониализма, так называемые «отсталые народы» выдвинут множество талантливых людей, которые по праву займут свое место в рядах первооткрывателей, прославятся во всех облacтяx культуры, науки и техники.

Обо всем этом я думал, собираясь навестить родные края и вслушиваясь в рассказ страстного альпиниста Ефима Ратнева, пока к начальнику аэропорта не подошла девушка в летной форме и не вручила ему какую-то бумажку. Начальник громко объявил:

— Товарищи пассажиры, летящие на Местию! Через двадцать минут самолеты вылетят по маршруту. Первых двенадцать пассажиров прошу оформить билеты!

Пассажиры задвигались, зашумели.

В первом же самолете они уступили места для меня и моей семьи. Мне было неловко принимать эту жертву. Я знал, что ожидания всем надоели. Но мне сказали:

— Это ваша родина, и вас, наверное, ждут. А мы можем немного подождать.

Перелет до Местии занимает всего около сорока минут, но лететь приходится на большой высоте над ледниками, сменяющимися глубокими ущельями. Сама Местия расположена в небольшой Ингурской долине, и садиться приходится на очень маленький аэродром.

Два небольших самолета типа «АИР-8» один за другим поднялись в воздух. Они долго кружили над Кутаиси, набирая необходимую высоту для перелета через хребет.

Наш самолет первым взял курс на север.

Из окна нашим глазам открылась величественная картина. Земля казалась как бы измятой. Зелень лесов, покрывающих горы, слилась в один мохнатый изумрудный ковер.

Снежные вершины приближались. Солнце щедро играло на ледниках. Слепило глаза.

Напротив меня сидел отец. Я смотрел на его морщинистое лицо, на слезящиеся не то от солнца, не то от нахлынувших на него воспоминаний глаза и думал, что он очень постарел.

— Вот, Яро, — обратился он ко мне, указывая в окошко, — видишь тропу? Это она ведет на Латпарский перевал.

Я долго старался рассмотреть ее, но не смог.

— Вы счастливые. Даже не можете узнать тропинку, на которой в старые времена погибло так много наших земляков! — раздумчиво вымолвил отец.

В разговоре мы не заметили, как самолет перелетел через очередной хребет. Далеко внизу стало вырисовываться большое ущелье. Вскоре перед нами предстали бесподобные в своем роде сванские башни. Показалась Местия.

— Бальский перевал! — воскликнул. отец. — Видишь шоссейную дорогу и... автомашины?

Но я уже плохо слушал отца, ощущая радостное волнение, охватывающее, вероятно, всякого, кто возвращается к месту своего детства после длительного отсутствия.

Хотя и долго не удавалось мне побывать в родной Сванетии после того, как в 1922 году мы спустились с гор и поселились в Дали, но я никогда не порывал связи со своими мужественными, трудолюбивыми земляками.

Во время Великой Отечественной войны после каждого возвращения из боевых походов меня ожидали письма из Лахири, Ажары, со всех концов маленькой горной страны. Нельзя было без волнения читать эти письма, где иногда в наивной форме каждый старался воодушевить меня на самоотверженную борьбу против иноземных захватчиков. Вспоминается одно из таких писем, написанное стариком Абгалом Гелани из села Лабскалд:

«Мне уже так много лет, что никто не помнит, когда я родился, да и сам я не знаю, сколько прошло с тех пор лет. Но если бы я был на твоей лодке,  которая может плавать под водой, то пробрался бы по рекам к врагу и взорвал заводы, где враги делают порох, а без пороха они не смогут воевать. Только, когда будешь завод с порохом взрывать, смотри, будь осторожней, сам можешь погибнуть...»

Село Лабскалд расположено на высоте 2 500 метров над уровнем моря, если можно так выразиться, на мансардах Кавказа. Естественно, что Абгал Гелани, проживший всю свою жизнь в горах и никогда не видевший моря, имел своеобразное представление о подводном плавании.

Письмо было написано четким, старательным почерком. Очевидно, один из многочисленных правнуков-школьников помогал старому Абгалу справиться с этой сложной для него задачей.

Некоторые из таких писем я читал команде лодки и видел, как светлели лица отважных моряков, как глубоко они понимали порой наивные слова.

Я был единственным свином, командовавшим подводной лодкой. Поэтому земляки непомерно высоко оценивали мои скромные заслуги перед Родиной. И именно поэтому во второй половине войны, когда мне было присвоено звание Героя Советского Союза, трудящиеся Сванетии собрали деньги на постройку подводной лодки и обратились к Верховному главнокомандующему с просьбой передать командование кораблем, построенным на их средства, мне.