Огонь в ночи - [38]

– Видите ли, как бы вам это попонятнее объяснить…

Объяснить попонятнее ему не дали.

Заказчик налился свекольным цветом и шарахнул кулаком по стеклянному столу:

– Мне тут ничего объяснять не надо! Это ты другим таким же умникам объясняй! Мне сроки давай!

Телевичок жалостно посмотрел на Панкратьеву.

– Хорошо, – сказала она все так же строго, – скажите конкретно, что вам требуется. Вы с нашим главным инженером Копейкиным говорили?

– Я с Дубовым говорил, – ответил Телевичок.

– И до чего договорились?

– У нас с ним разные взгляды на технологический процесс! Видите ли… – Телевичка явно понесло не в ту сторону.

– Подождите! – Панкратьева уже в духе «братка»-заказчика прервала речь Телевичка. – У вас есть договор, есть техническое задание, календарный план. В конце концов, у вас есть лицензия на процесс! При чем здесь Дубов? Да, ваша технология действительно отличается от западной, к которой наш Дубов привык. Но заказчик выбрал вас. Вот и работайте. И не надо валить все на ваши теоретические споры с Дубовым. Это к делу не относится.

Панкратьева поймала одобрительный взгляд «братка»-заказчика. Да она и сама себе нравилась. Вот так бы всю жизнь сидела и командовала Телевичками разными.

Телевичок послушно кивал, Панкратьевой стало его жалко.

– Давайте мы с вами так договоримся, чтобы у уважаемых людей время не отнимать, – при этих словах она улыбнулась «братку», – вы сегодня прикинете свои возможности, нарисуете сроки, в которые сможете уложиться, перечислите все данные, которые вам необходимы от нашей фирмы, и все это в письменном виде отправите мне по факсу. Именно по факсу с вашей подписью и печатью. А мы, в свою очередь, откорректируем календарный план и завтра к вечеру отправим сюда, в компанию. Но учтите, сроки должны быть приемлемые!

Телевичок согласно кивнул, а Панкратьева продолжила, уже обращаясь к «братку»:

– Я понимаю, что сроки немного полетят, но должна вам сказать, что мы очень стараемся и, несмотря на теоретические разногласия с уважаемыми учеными господами, большую часть своей работы делаем. Все-таки опыт у нас очень большой, поэтому в ближайшее время уже начнем вам отправлять документацию, так что к нулевому циклу вы приступить сможете. Кроме того, наша основная движущая сила Дубов Александр Евгеньевич, хоть и поломал обе ноги, расслабиться себе не позволяет. Работой руководит по-прежнему, не снижая темпа.

Панкратьеву внезапно горячо поддержал директор самарского завода:

– Это точно! Человек обе ноги переломал, а за дело вон как болеет, а вы? – Он укоризненно посмотрел на Телевичка. – У вас все время то понос, то золотуха. Ведь не первый объект на нашем заводе делаете, так ни разу еще не было, чтоб вы сроков не сорвали. Всегда у вас кто-нибудь виноват. А вы все в белом.

Чувствовалось, что директор самарского завода испытывает к блатному Телевичку практически те же чувства, что и господин Воронин к блатному Дубову.

Заказчик все кивал, а потом вдруг предложил Панкратьевой и директору самарского завода:

– А давайте, пока девочки мои нам протокол совещания готовят, сходим к нам в кафе и перекусим слегка?

– С превеликим удовольствием! – согласилась Панкратьева.

О том, чтобы позвать с собой несчастного Телевичка, никто из присутствующих даже не подумал.

Обратно Панкратьева летела очень довольная собой. В портфеле лежал подписанный всеми присутствующими протокол совещания, который содержал в себе совершенно конкретный «ай-ай-ай» в адрес фирмы Телевичка.

«Надо же, – думала Анна Сергеевна, – никогда не знала, что мне так нравится обижать несчастных Телевичков. Удивительно, что такой мямля находится у руководства предприятием. Хотя, наверное, у руля там, скорее всего, стоит сама мохнатая лапа, а Телевичок просто двигает науку взад-вперед».

Прямо с самолета Панкратьева направилась на доклад к начальнику. Дубов несколько раз перечитывал привезенный Панкратьевой протокол и не нашел к чему придраться.

– Можешь ведь, когда захочешь! – похвалил он Панкратьеву и отпустил восвояси.

На следующий день, пользуясь отсутствием шефа в офисе, Панкратьева решила немножко выспаться и позволить себе опоздать на работу. Выспаться не удалось. Разбудил Панкратьеву звонок Наташи – секретарши Алика Зотова.

Надо сказать, что с секретаршей Зотова у Панкратьевой сложились ровно такие же замечательные отношения, которые у нее складывались со всеми секретаршами. Она общалась с Наташей запросто, с полным взаимопониманием. Наташа со знанием дела поддерживала официальную версию отсутствия между Панкратьевой и Зотовым каких-либо отношений, кроме дружеских и профессиональных. При этом всем своим видом Наташа показывала Панкратьевой, что обо всем догадывается, но будет молчать даже под пытками. Панкратьева, в свою очередь, отвечала Наташе взаимностью, как бы говоря: «Я знаю, что ты знаешь». Панкратьеву такое положение вещей устраивало. Наташа была девушка славная и не трепливая. Было бы глупо играть перед ней комедию, поэтому иногда Наташа, отступив от официальной версии, позволяла себе позвонить Панкратьевой и поинтересоваться местонахождением Зотова. Анна Сергеевна, в свою очередь, тоже иногда звонила Наташе, чтобы узнать у нее, в какой точке пространства находится Зотов и каковы его дальнейшие планы. Причем Зотову об этих отношениях Панкратьевой и Наташи знать было совершенно не обязательно.