Огонь в крови - [42]

— А еще считаешься сторожевой собакой! Хорош! — прошептала она, вновь, словно завороженная, поворачиваясь к Джессу.

Тот пинком отбросил брюки и зашагал к озерцу, медленно, намеренно крадучись, словно хищник, преследующий добычу. Все в этом сильном мускулистом теле дышало неутомимой энергией, чувственным голодом. Он был самцом, жарким, яростным, стремившимся взять ее. На этот раз Лисса видела его ясно — с ног до головы. Ее глаза скользили от его лица все ниже, к этой широкой груди, к красноватой бороздке от не совсем зажившей раны, к треугольнику курчавых волос, великолепному мужскому естеству, стоявшему прямо, напряженно, гордо, показывая, что на этот раз его обладатель не собирается отступать.

Лисса нерешительно шагнула назад, не желая протестовать, не в силах бежать. Это то, чего она хотела!

И, словно подслушав ее мысли, Джесс сказал:

— Ты преследовала меня с той минуты, как я оказался в Вайоминге, Лисса, дразнила, кокетничала, выставляла напоказ красивое тело, пока я в конце концов не потерял покой и сон. Я горел словно в огне и горю сейчас. Я могу задушить тебя Лисса, или могу любить…

Словно желая подчеркнуть свои слова, Джесс заходил все глубже в ледяную воду, не обращая внимания на холод, пока не оказался перед Лиссой. Она почувствовала запах пота и разгоряченной кожи, ощутила жар, исходивший от возбужденной плоти, и против воли подняла руку и коснулась его груди. Его сердце забилось в ее ладони так сильно, что Лисса попыталась отдернуть пальцы, но его рука легла сверху, не давая отстраниться.

Они больше не чувствовали ни палящего солнца, ни холодной воды, просто стояли и смотрели в глаза друг друга.

— Видишь, что ты делаешь со мной? — хрипло прошептал он, прижимая ее ладонь к рвущемуся из груди сердцу. — И что я делаю с тобой…

Другая рука коснулась упругого холмика, задержалась на бледно-розовой вершинке, мгновенно сжавшейся в твердый камешек.

— Ты тоже томишься, и внутри все болит, правда? — словно обольщая, пробормотал Джесс.

Лисса застонала, ощущая тупое тяжелое биение крови в груди, тугой ком, собравшийся внизу живота. Пальцы ее робко дотронулись до его руки, провели по изгибу плеча, зарылись в длинные прямые волосы на затылке.

— Да, Джесс, — просто ответила девушка.

Низкий, почти звериный рык вырвался из груди Джесса, и, подхватив Лиссу на руки, он устремился к берегу, где она перед тем, как войти в воду, разостлала одеяло на мягкой траве. Она уткнулась лицом в его плечо, прижалась изо всех сил, чтобы ничего не видеть. Кормак, устав следить за людьми, так решительно игнорировавшими его, почуяв белку, прыгавшую с ветки на ветку, двумя огромными прыжками вылетел из озера и исчез в глубине каньона, явно решив поохотиться.

Джесс положил Лиссу, накрыл ее своим телом, запустил руки в длинные мокрые волосы, несильно дернул, пока девушка не повернула к нему лицо. Его рот накрыл ее губы, раздавливая, поглощая, ища входа. Лисса покорилась — его язык наконец столкнулся с ее языком, встретился, скользя, обвиваясь, лаская толчками в одном ритме с раскачивающимися движениями бедер.

Лисса ощущала, как его дыхание учащается, становится более тяжелым, а руки находят все мягкие потаенные изгибы и впадины, влажные шелковистые тайны ее неопытного тела. Воздух болезненными толчками вырывался из ее легких, но она все ожесточеннее льнула к Джессу, затерявшись в его грубой, дикой, буйной чувственности.

Наконец он оторвался от ее губ, оставив Лиссу словно в тумане, и приподнялся на локти, чтобы лучше разглядеть раскрасневшееся лицо и ослепительно-белую плоть. Каким темным выглядело его тело рядом с этой молочной кожей! Все законы и кодексы Запада запрещали ему прикасаться к этой женщине, но он все равно возьмет ее.

Лисса вздрогнула, когда Джесс, словно внезапно забыв о безумной страсти, начал медленно, нежно ласкать ее, добиваясь ответною чувства и подогревая собственное вожделение.

— Ты невероятно прекрасна, — выдохнул он, гладя затвердевшие соски ее грудей.

Когда его ладонь, скользнув по животу, замерла на холмике, покрытом темно-рыжими локонами, бедра девушки непроизвольно выгнулись. Она завороженно смотрела в жесткое красивое лицо, бесстрашно встречая взгляд глаз, переливающихся расплавленным серебром, и видела в них безумное желание, отчаяние страсти, лишавшее разума.

Джесс вновь опустил голову; длинные волосы закрывали его лицо, пока губы терзали горевшие сладкой болью соски. Потом обвел языком затвердевший холмик и впился губами в душистый бутон. Придушенный крик вырвался у Лисы — безудержное, ошеломительное наслаждение, до сих пор неизведанное, охватило девушку. Джесс впился поцелуем в другую грудь; девушка, всхлипывая, повторяла его имя, вцепившись пальцами в литые мускулы, бугрившиеся на спине, оставляя отпечатки ногтей. Горячие губы обжигали вздрагивающую плоть. Лисса извивалась под ним, бессознательно раздвинув ноги, когда его колено скользнуло между ее ляжек.

Лисса чувствовала, как настойчиво прижимается к животу пульсирующее напряженное мужское естество, упирающееся в то место, где соединялись бедра. Раньше, когда Джесс входил в воду, Лиссе оно показалось угрожающе огромным, способным разорвать и уничтожить ее. И теперь, когда Джесс, чуть покачиваясь, отыскивал вход в потаенные глубины ее тела, страх вновь вернулся.